Королевство

— Так значит вы реставратор, о котором я так много наслышан, — начал Пелл Эшер. — Приехали спасти наше маленькое кладбище.

Я резко взглянула на него, ища доказательства враждебности или сарказма, но не увидела ничего в чёрных глазах, кроме умеренного любопытства.

— Не знаю. Я просто приехала сделать свою работу.

— Вы видели кладбище? — Его голос выдавал его немощность больше чем инвалидное кресло. Ломкий, его не скроешь покрывалом.

— Я провела целый день, фотографируя надгробия.

— И что вы о нем думаете?

Такой же вопрос мне ранее задал Тейн, и как тогда у меня возникло ощущение, что «Терновые врата» просто уловка. Этому человеку нужно что-то ещё. Но тут я спросила себя, а не моё ли беспокойство больше, чем его слова создаёт это подозрение.

— Ранее я поделилась с Тейном тем, как восхищена вашими скульптурами. Лица так выразительны. Они напоминают мне статуи, которые я видела на одном кладбище в Париже.

— Пер-Лашез?

— Да. Вы там были?

Он кивнул.

— У вас хороший глаз, моя дорогая. Многие статуи на нашем кладбище созданы европейскими мастерами. Они бесценны.

— Тогда нам повезло, что их не попортили вандалы. Вы не представляете какой вред можно нанести баллончиком с краской.

— Никто не посмеет.

Ответ был настолько быстрым, что я чуть не упустила прозвучавшее в нём небывалое высокомерие, как и в надменном блеске обсидиановых глаз, в тонкой безрадостной улыбке, от которой у меня снова побежали мурашки по коже. Я и не надеялась, что мне понравится Пелл Эшер. Его жадность уничтожила кладбище, а в моих глазах это непростительный грех. Но несмотря на его прошлые деяния, несмотря на его самомнение, я была по-странному заинтригована этим мужчиной. Я пала жертвой его загадочности, даже если сама его природа меня отталкивала.

— Расскажите мне больше о своих путешествиях, — дружелюбно предложил он. — Как вы можете себе представить, я не особо где бываю в последние дни. Я привык жить глазами других. Вы упомянули Париж. Часто бываете за границей?

— Всякий раз, как могу. Но в Париж я ездила давно. Тётин подарок к выпуску из школы.

— Очень щедрый подарок, прошу отметить. — Его улыбка теперь стала тёплой и гостеприимной, чуть ли не влюблённой. Я не могла промолчать.

— Слишком щедрый, как сказал мой отец, — машинально поделилась я.

Он сочувственно поднял тёмную бровь.

— Он не хотел, чтобы вы увидели Европу?

— Он всегда... оберегал меня.

И я больше ничего не добавила на эту тему. Мои отношения с папа́ — моё личное дело, но эта короткая беседа разворошила осиное гнездо воспоминаний. Он был так против этой поездки. Я редко видела его в таком гневе. Теперь я понимала почему. Должно быть, он до смерти перепугался, что я окажусь далеко от освящённой земле кладбища «Розовый холм». Он всегда так осторожен. Но мама́ и тётя Линроз были неумолимы. Они по-своему беспокоились обо мне. Они не знали о привидениях и поэтому не могли понять, почему девушка моего возраста так рада изолировать себя на старом кладбище в компании одних только книг. «Пришло время пережить приключение, — сказали они. — Немного приобщиться к культуре». И я улетела в Париж. И пока моя тётя осматривала Лувр и Нотр-Дам, я бродила по дорожкам Пер-Лашез, где обрели последний приют Шопен, Джим Моррисон и Эдит Пиаф. Я замечательно провела время, несмотря на призраков, — Париж полон ими, — но когда мы вернулись, пропасть между папа́ и мной стала только шире. В те дни я не понимала этой отдалённости. До сих пор не знаю, почему первое появление призрака изменило наши отношения навсегда.

Старая боль улеглась, как только Тейн вручил мне бокал вина. Я подняла взгляд с улыбкой.

— Спасибо.

Он посмотрел на меня с заботой.

— Всё в порядке?

 — Да, всё хорошо.

— Вы уверены?

Я кивнула.

— Сходи позаботься о Марис, — мрачно сказал дед. — Она начала пить, а ты прекрасно знаешь, что ей достаточно понюхать пробку. Образумь её, пока она не выставила себя в неприглядном свете.

— Посмотрю, что можно сделать, — пробормотал Тейн.

Я пригубила вино — сухой хрустящий рислинг — и насладилась кислинкой на языке, пока наблюдала за Тейном поверх края бокала. Он прошёл прямо к Марис и наклонился сказать ей что-то на ухо. Она подняла взгляд с благодарной улыбкой и кивнула, коснувшись дрожащей ладонью его рукава. Мне это напомнило, как Ангус ранее обнюхал Тейна. Казалось, он умел находить общий язык с заблудшими душами, и я подумала, а не относится ли он ко мне как к ещё одной несчастной.

Хью уединился на веранде с Луной. Я видела, как они разговаривают через открытую дверь. В том, как он смотрел на неё сверху-вниз не ощущалось ничего крамольного. Да и в её ответной улыбке не было ничего особо интимного. Но тут до меня дошло, словно ударила молния, что это Хью Эшер был с ней тогда в библиотеке. Я сразу же подумала о смехе и шепотках, и тех животных звуках наслаждения. Его голос не похож на голос Тейна, но у них схожий акцент, особая интонация на долгих гласных, что заставило меня прийти к неправильному выводу.