Королевство белок

Гул голосов, звон посуды, густой запах варева, громкие распоряжения и ругань кабатчика на кухне — Хассему все это напоминало детство. Перед его мысленным взором вставали картины: жаркое помещение, заставленное котлами, дым, удары топора — рубят туши, и где-то там, в чаду, его мать; она чистит котел, но подходить к ней нельзя — обругают или даже прибьют.

Хассем потряс головой, чтобы вернуться к действительности.

Берест хмурился. На ужин уходили последние гроши. Он никогда прежде не живал в городе. Как тут заработаешь, как устроишься?

Зоран покончил с похлебкой.

— Пойду на кухню, — сказал он Бересту. — Посмотрю, чем Илле помочь. А вы подождите: у нас переночуете.

Зоран протиснулся на кухоньку, окликнул Иллу, и она сейчас же послала его за водой. Когда он вернулся с ведрами, Иллесия продолжала мыть в лохани миски и ложки. Зоран сказал:

— Вот что, Илла… Пускай эти ребята у нас переночуют? В городе они первый день, деваться им некуда.

— Где ты их нашел? — пожала плечами Илла.

Зоран лукаво ухмыльнулся:

— Я на рынке телеги разгружал. Пошел назад через трущобы. Вижу — эти трое. Тут какая-то бабка приоткрыла двери да как выплеснет помои! Не заметила, может, людей… Парень заругался, да слышу — на родном языке. Я к нему подошел: земляк, что ли?

Илла засмеялась:

— Ага, я тоже земляков по ругани узнаю. Мой отец, бывало, как завернет! Всех демонов помянет!.. — вспомнилось ей. — Ладно, на одну ночь я твоего земляка пущу. А потом пусть ищет, куда пойти. Сам знаешь, у нас места нету. Кто они такие вообще? Девчонка с ними, будто с луны только что упала. Красивая девчонка, тут ей проходу не дадут, — покачала головой Илла. — Надо им сказать, пусть не зевают, если в Богадельне жить собрались.

— А я вот что надумал, — возразил Зоран. — По дороге мы с Берестом разговорились. Ему не с руки задерживаться в Анвардене. Я сказал, что мы с тобой собираемся на юг, пригласил в попутчики. Он согласился. Знаешь, Илла, на дорогах опасно, с попутчиками будет лучше.

Иллесия помедлила.

— Ну, можно и в попутчики, если хорошие люди. А они что, разве тоже на юг?

— Берест хочет поскорее убраться из города. Что-то его тревожит, — нахмурился Зоран. — Только нам лучше не лезть в его дела.

Кабак был всего лишь темной норой в руинах. Готовили там немного: хозяин на случайных прохожих не рассчитывал, своих знал наперечет. Жители Богадельни, пробавлявшиеся поденной работой, приходили с наступлением темноты, а воры, идущие на ночной промысел, — чуть позже. Но заполночь забегаловка оставалась пустой, и тогда Илла могла отправляться спать.

Только Берест, Хассем и Ирица ожидали ее и Зорана за опустевшим столом. Зоран, закончил мыть пол, вынес ведро.

Иллесия вышла из кухни, махнула рукой новичкам:

— Пойдемте, тут близко.

И все вместе отправились в жилище Иллы, вглубь развалин.

Берест твердо решил собираться в Соверн. Он прикинул, что перезимовать в краю, не знающем снега, ему и его спутникам без гроша за душой будет легче, чем блуждать по даргородским лесам. Один бы он и рванул поскорей на родину: не пропаду! Но Хассем и Ирица никогда не видели северной зимы. Особенно Берест тревожился за Ирицу. Она говорила, что лесовицы зимой спят. Неужели она уснет непробудным сном прямо в дороге? Может быть, на юге, где зимой только идут дожди, Ирице не нужно будет засыпать?

Про нее Берест сказал Иллесии:

— Это моя невеста.

В Богадельне говорили: «Это его девка» и «Это ее сожитель».

— Ну, ты прямо как богатый, — удивилась Илла: она в детстве бегала поглазеть на свадьбы в городских церквах, и знала, что настоящие женихи и невесты бывают только у «богатых». — А когда поженитесь?

— Вот выпадет свободная минутка — поженимся, как люди, — широко улыбнулся Берест. — На ходу такие дела не делают. Только собаки женятся у обочины.

Илла фыркнула от смеха.

Пары в Богадельне часто распадались. Долго жили вместе лишь те, кому удавалось устроиться получше, как кабатчику с женой. Глубоко в душе Илла думала: «Невеста у него, надо же! А это хорошо, наверное, — быть невестой…» Илле приходил на ум Зоран. Она и сама не знала, что хочет понять о Зоране. «Может он и не такой, как все… — думала Илла с горечью. — А может, это он пока только тихий, а когда добьется своего — сразу себя покажет?». Илла видела много примеров, когда парень, хвостом бегавший за какой-нибудь из ее подруг, став сожителем, начинал относиться к ней с пренебрежением и давать волю рукам.

Илле уходила в кабак только к полудню. На рассвете поденщики, сунув лишь кусок хлеба за пазуху, отправлялись в город, а воры отсыпались за ночь. Только после полудня в маленьком кабачке начинали стряпать.

Начало дня для Иллы было единственным временем, когда она успевала заняться собственным хозяйством: починить одеяло, прибрать в каморке. Теперь за это взялась Ирица. Лесовице было не по себе в каменных стенах. Темнота ее не пугала, но от холода приходилось и днем кутаться в Иллин платок. Даже в дупле зимой лесовицам не бывает так холодно: их согревает жизненная сила спящего дерева.