Королевство Четырёх Стихий (СИ)

Господин Варфоломей подошёл к окну. Вытянул вперёд руки, сложенные кистями вместе и, сосредоточившись на лучах солнца, развёл их в стороны. В комнату заглянул лёгкий ветерок, и все присутствующие ощутили спасительную прохладу. Ребята с уважением посмотрели на человека, обладающего такой необыкновенной внутренней силой.

— Молодёжь стала подражать Критам, — объяснил директор мудрецу Клеверу. И, обращаясь к парням, сказал, — подражая своим героям, вы теряете себя. Это чужой образ. А вы просто копия, тень. Личность не будет копировать. Личность чувствует и развивает саму себя. Создайте себя и вы будете неповторимыми.

Мудрец Клевер, глядя на крашеных ребят, добавил:

— Человек рождён не для того, чтобы проживать чужую жизнь. Вы ещё не совсем понимаете, но со временем поймёте: главная задача любого человека — реализовать самого себя. У каждого из вас есть внутренняя сила. Своя личная сила. Если вы сможете её почувствовать, тогда её почувствуют все. Подражайте самим себе. Поверьте, в этой жизни герои — вы сами.

— Кому вы это говорите? Разве это — личности?! Это же мырмики! Мыр-ми-ки! — вмешалась госпожа Психиндра.

Господин Варфоломей строго посмотрел на неё:

— Госпожа Психиндра, я запрещаю вам называть ребят этим непонятным словом. Да, сейчас они многого не понимают. Думают, что натянули чужую шкуру и тут же превратились в Критов. Но так не бывает, Критами они не станут, а вот себя потеряют.

Было заметно, что директор это говорил не для госпожи Психиндры, он таким способом хотел достучаться до подростков, которые играли в чужую жизнь.

— Вот скажите, — обратился он к мальчикам, — как вы себя чувствуете в этом наряде?

Подростки молчали, но и без слов было заметно, что чувствуют они себя ужасно.

— Как тебя зовут? — спросил директор у одного из них.

— Феликс, — потупил взгляд мальчик.

— Как ты думаешь, Феликс, хоть один Крит хотел бы стать Феликсом? Носить твою одежду, говорить твоим голосом, улыбаться, как ты, кушать твою еду? Как бы ты себя чувствовал, если бы Крит занял твоё место?

Мальчики притихли, не смея поднять глаза на директора.

— Уж не думаете ли вы, что кумирам нравится, когда кто-то играет в их жизнь? Они тоже имеют право на индивидуальность. То, что они имеют — они заработали своими поступками, а вы всего лишь подражатели чужих жизней. У каждого своё место в этой жизни и чужую жизнь не проживёшь.

Феликс с силой стянул с себя костюм, который, казалось, прилип к нему намёртво. Директор подвёл парня к раковине, которая находилась за ширмой в углу кабинета, и открыл воду. Затем господин Варфоломей что-то написал на листке бумаги и подал его Феликсу:

— А теперь распишись, пожалуйста, на этом листке.

— Зачем? — испугался Феликс.

— Не бойся, расписывайся. Надеюсь, ты умеешь это делать? Только не забудь перед именем написать слово «личность».

Феликс расписался.

— А теперь читай вслух, — потребовал директор.

Феликс прочитал:

— Господину Варфоломею на долгую память о нашем знакомстве. И подпись: «личность Феликс».

— Благодарю вас, личность Феликс, я никогда не забуду, что имел честь знать вас. Ведь не каждый день в этой жизни встречаешь личностей.

Феликс подтянулся, расправил плечи и пожал протянутую руку господина Варфоломея:

— Спасибо, что поверили в меня, — смущаясь, сказал он.

— Ну, что стоите?! — обратился господин Варфоломей к остальным подросткам, — снимайте чужую кожу, умывайтесь и вот вам листок.

Ребята содрали с себя костюмы с красными венами и уже через пару минут, умытые, возвратившие свой естественный облик, давали автографы директору младшего колледжа господину Варфоломею.

Госпожа Психиндра ничего не понимала. Она часто моргала, переводя взгляд с подростков, которым господин Варфоломей по очереди пожимал руки, на директора, который вёл себя, по её мнению, неразумно, а главное, непонятно. Старик Клевер улыбался. Он хорошо знал своего друга Варфоломея и нисколько не удивился тому, что здесь происходило. Он знал, что эти мальчики больше никогда не натянут чужую шкуру.

Когда старинные друзья остались вдвоём, младший академик показал глазами на окно. Господин Варфоломей закрыл окно, задёрнул шторы, проверил дверь и приготовился к тайной беседе. Он давно знал Клевера. Когда-то Варфоломей сам был академиком. И много лет отдал служению академии Чувств. По виду своего друга, он сразу понял, что разговор будет серьёзным.

— Скоро бой с Критами! — ошеломил мудрец бывшего академика неожиданной новостью.

— Значит, ничего нельзя сделать? — помрачнел Варфоломей.

— Поздно… очень поздно… — уставившись в пол, вздохнул младший академик. — Даже если мы выиграем эту войну, мы её всё равно проиграем. Эта война — наше поражение, — старик затряс тростью. Казалось, он кого-то увидел в полу и всматривался в глаза этого невидимого собеседника, — мне сто лет! — доказывал он ему, — у меня не осталось времени замаливать старые грехи — не то, что брать на себя новые! А если мне завтра в другой мир? Что я там скажу? А ведь меня там спросят! Там обязательно спросят! Нет, это не они чудовища, а мы! Это мы — Криты!