Королевство гнева и тумана

А потом он, не сводя с меня глаз, объявил бы продавщицам, что на сегодня магазин закрыт и они могут идти по домам. Деньги за выбранный товар мы оставим на прилавке.

И я бы стояла перед ним почти голая, если не считать красных кружевных полосок, и мы бы слушали осторожные шаги продавщиц и тихий щелчок замка.

А Риз продолжал бы меня разглядывать. Он смотрел бы на мои груди, просвечивающие сквозь кружева, на живот, уже не такой впалый от голода, как год назад. Его взгляд путешествовал бы по моим ногам и наконец остановился бы между ними. Потом Риз еще раз поднял бы на меня глаза, поманил бы пальцем и сказал бы всего два слова:

— Иди сюда.

И я бы пошла, осознавая каждый свой шаг. Потом остановилась бы перед ним.

Его руки скользнули бы по моей талии, и мозоли на его пальцах оцарапали бы мою кожу. Потом Риз притянул бы меня чуть ближе, а сам наклонился бы и поцеловал мой пупок. Его язык…

Я ударилась о лестничную опору и выругалась.

Некоторое время я стояла, растерянно моргая и постепенно возвращаясь в реальность. И вдруг я поняла.

Глядя на татуированный глаз, я прошипела вслух и отправила по связующей нити одно-единственное слово:

— Мерзавец.

Где-то на задворках моего разума раздался чувственный мужской смех.

У меня пылало лицо. Я ругала Риза за видение, которое он ухитрился втолкнуть в мое сознание, проскользнув через заслоны. Войдя к себе, я усилила их. Потом отправилась в купальню и погрузилась в ледяную воду.

Вечером мы обедали вдвоем с Мор, слушая потрескивание поленьев в очаге. Риз и прочие не появлялись. Когда она спросила, почему при упоминании имени Ризанда я хмурюсь, я рассказала ей о видении, которым он меня наградил. Мор хохотала так, что вино потекло из ее носа. Я хмуро посмотрела и на нее. Она сказала, что я должна гордиться: если Риз погрузился в сумрачное состояние ума, способность вывести его оттуда граничит с чудом.

Ложась спать, я старалась не замечать легкого ощущения одержанной победы.

А легла я очень поздно. После обеда Мор рассказала мне обо всех прекрасных и ужасных местах, где ей довелось побывать, и мы проговорили почти до двух часов ночи. Где-то в третьем часу, когда я уже погружалась в сон, по дому разнесся стон.

Его подхватили стены дома, словно у них вытягивали жилы. Дом стонал и содрогался. Цветное стекло светильников в моей комнате жалобно позвякивало.

Я вскочила и обернулась к незашторенному окну. Ясное ночное небо, звезды, луна. Ничего. Ничего, кроме тьмы, щупальца которой тянулись из коридора. Я знала эту тьму; ее частица жила и во мне. Тьма просачивалась из дверных щелей, будто струйки воды.

Дом еще раз содрогнулся.

Я вскочила с кровати, рывком распахнула дверь. Тьма пронеслась мимо меня, несомая призрачным ветром, полная звезд, хлопающих крыльев и… боли.

Сколько же в ней было боли, отчаяния, чувства вины и страха.

Я побежала по коридору, темному даже для фэйского зрения. Но оставалась связующая нить, и она привела меня к его комнате. Я взялась за ручку, потом…

Меня и там встретил поток ночи, звезд и ветра. Он вырвался, как вырывается поток воды, сломив преграду. Волосы липли мне на лоб. Я вытянула руку, прикрывая лицо, и вошла в комнату.

— Ризанд, — позвала я.

Ответа не было. Но я чувствовала его присутствие. Чувствовала связующую нить, сейчас она казалась мне спасательным канатом, который бросают тонущему.

Я брела в кромешной тьме, пока не ударилась лодыжкой обо что-то твердое. Вероятно, о его кровать.

— Ризанд! — повторила я, стремясь перекричать ветер и пробить своим голосом тьму.

Дом в очередной раз содрогнулся. Половицы жалобно скрипели у меня под ногами. Я ощупывала кровать. Откинутые простыни, скомканные простыни, и потом…

Моя рука наткнулась на крепкое, мускулистое, напряженное мужское тело. Но кровать была огромной, и мне не удавалось найти его руку.

А вокруг кружилась и кружилась тьма: начало и конец мира.

Я взобралась на кровать, нащупала руку, потом живот и плечи. Кожа Риза была ужасающе холодной. Я схватила его за плечи и опять выкрикнула его имя.

Ответа не было. Я поднесла свою ладонь к его рту — удостовериться, что он по-прежнему дышит и что поток тьмы — это не его сила, покидающая тело.

Мою ладонь обожгло ледяным дыханием. Собрав всю решимость, я приподнялась на коленях и вслепую, наугад, ударила его по щеке.

Ладони стало больно, словно удар пришелся по каменной стене. Риз не шевельнулся. Я ударила снова и потянула за связующую нить. Я снова и снова выкрикивала его имя, будто нить была туннелем, внутри которого я стояла. Я стучалась в черную неподатливую стену его разума. Я требовала, чтобы она поддалась.

Неожиданно руки Риза вдруг оказались на мне. Они опрокинули меня, умело придавили к матрасу. Когтистые пальцы сдавили мое горло.

Я замерла.

— Ризанд, — выдохнула я.

«Риз», — повторила я через нить, приложив руку к внутреннему заслону.

Темнота содрогнулась.