Королевство моря и скал

– Мы сделаем это с благодарностью. Я отплачу тебе, как смогу. Я просто хочу вернуть свою дочь.

32

Мы остановились на ночлег, когда стало слишком темно, чтобы отчетливо различать очертания дороги, лунный свет был не таким ярким из-за плотной завесы облаков. Галетяне разбили лагерь со своими лошадьми, и я сделала то же самое, благодарная за то, что Титания была у меня так долго, сколько нам было отведено вместе. Если Ландри придет за ней, то оставить ее у себя, возможно, не будет вопросом выбора. Роан сказал, что лошадь никогда не оставит своего Первого Всадника, и уж им я точно не могла быть для Титании.

Я устала от стольких часов в седле, но как же радостно было видеть галетян с нами и знать, что мы с Роаном снова надежные товарищи. Я оставила остальных разговаривать, пока они устраивались на ночь, и пошла наполнить свой бурдюк водой у небольшого ручья, извивающегося через лес.

Где-то рядом хрустнула ветка, и кожу на моих руках закололо, когда я выпрямилась и огляделась. У Сирена все еще могли быть люди, патрулирующие эти леса. Как можно тише я направилась в сторону света от костра и безопасности лагеря.

Фигура появилась на тропе передо мной, чуть не заставив меня выронить бурдюк с водой. В темноте было трудно что-либо разглядеть, но когда мои глаза привыкли, я поняла, что она была одета в юбки, в отличие от всех остальных членов нашей группы.

– Чего вы хотите, Талия? – спросила я, продолжая идти обратно в лагерь, как будто она только что не напугала меня до смерти.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – сказала она.

Я хмыкнула.

– В последний раз, когда мы разговаривали наедине, вы попросили меня не продолжать мои отношения с Талином и без моего ведома решали вопросы, касающиеся безопасности моей семьи. Я думаю, мы обе знаем, что из этого вышло.

Она шла в ногу со мной, не издавая ни звука, по опавшим листьям на тропе. Тот треск сломанной ветки, который я слышала, должно быть, был сделан намеренно. Я гадала, какими были для нее последние четыре года, когда она растила маленького ребенка в изгнании. Каким-то образом, несмотря на то, что она начала новую жизнь, не имея ничего, кроме одежды на теле, у нее появилась сеть последователей, которые были готовы рисковать своей жизнью ради нее. Правда, не все ее войска были верны ей, но было много тех, кто присоединился к ней по собственной воле. Должно быть, они увидели в ней что-то такое, что вселило в нее достаточную уверенность, чтобы рискнуть последствиями восстания, успех которого ни в коем случае не был гарантирован.

– Я знаю, – призналась она. – И я благодарна, что ты решила не говорить Талину. Ты была права, конечно. Он никогда бы не потерпел этого, если бы это не исходило от тебя. – Она прочистила горло, выглядя нехарактерно смущенной. – Правда в том, что я очень мало видела настоящей любви в своей жизни. Брак моих родителей не был счастливым. И хотя я заботилась о своем покойном муже, это была не та любовь, которую вы с Талином испытываете друг к другу. Я ошибалась насчет тебя, Нора.

Большее, чем я смогла ей ответить, – это сдержанным кивком в знак признательности. Я не собиралась ее благодарить.

– И правда в том, что я в долгу перед тобой за прекращение этой войны, – продолжила она. – Мы могли бы победить и без тебя, но ценой многих других жизней.

Я остановилась и повернулась к ней лицом.

– Я сделала это не для вас, Талия. Я сделала это ради своих родителей, варинийцев и всех невинных иларийцев, которые погибли бы, если бы вы поступили по-своему. Я сделала это на благо королевства.

– Я понимаю, – сказала она раздражающе невозмутимо.

– Кроме того, я даже не уверена, действительно ли война закончилась. Сирен спросил меня, что мне так нравилось в Варинии и почему я хотела бы туда вернуться. И я, честно говоря, не могла ему ответить. Я не знаю, чего вы хотите, Талия. Увидеть свою дочь на троне, потому что вы думаете, что она будет мудрой и справедливой правительницей? Или просто вы так же ослеплены властью, как и любой другой член королевской семьи?

Она вздохнула и отвела взгляд, но не раньше, чем я увидела, как ее брови нахмурились, как у Талина, своевременное напоминание о том, что он был ее сыном, независимо от ее недостатков. И хотя ее холодная отстраненность и безжалостное стремление к власти не передались ее сыну, я знала, что то, что я любила в нем больше всего – его преданность, его бескорыстие, его сострадание, – исходило от нее.

– Я не знаю, что ты хочешь услышать, Нора. Правление – грязное дело. Мир, каким ты его себе представляешь, нереален.