Королевство серебряного пламени

В глазах Гвин блеснули слезы.

– Солдаты Сонного королевства напали глубокой ночью. Мы все спали, когда они вломились в храм и начали убивать. У нас с моей сестрой Катреной была келья на двоих. Мы проснулись от первых же криков, долетавших сквозь стены. Она была… Катрена всегда была сильной. Умной. Находчивой. После смерти нашей матери она заботилась обо мне, оберегала. В ту ночь Катрена велела мне спасать детей Санграваха, а сама побежала к лестнице, что вела на стены храма.

Голос Гвин дрогнул.

– Когда я вбежала в детскую спальню, солдаты были совсем рядом. Я это понимала по крикам гибнущих жриц. Я собрала детей, и мы побежали на кухню. Там в полу был люк с лестницей, спускавшейся в катакомбы. Едва последний ребенок скрылся внизу, я услышала голоса бегущих солдат. Я… понимала: если оставить люк открытым, они нас найдут. Тогда я прикрыла люк ковриком и передвинула кухонный стол. Я заканчивала его двигать, и тут в кухню ворвались солдаты.

Несте стало трудно дышать. Гвин смотрела на гору. Казалось, даже ветер утих, чтобы послушать рассказ послушницы.

– Крики прекратились. Солдаты привели на кухню уцелевших жриц. Среди них была и Катрена. Командир спросил у меня, где остальные. Им требовались дети. Девочки.

Неста слышала, как колотится сердце Эмери. Ее собственное билось немногим тише.

Гвин сглотнула.

– Я сказала, что дети убежали по горной дороге за подмогой. Командир мне не поверил. Он схватил Катрену. У нас с ней был почти одинаковый запах, и он догадался, что мы сестры. Командир пригрозил: если я не скажу, где дети, он ее убьет. И когда я не выдала детей… – У нее задрожали губы. – Он обезглавил Катрену и еще двух жриц. У меня на глазах. Потом велел солдатам заняться остальными. Меня он оставил себе. Я плюнула ему в лицо. И тогда он… принялся за дело.

По щекам Гвин бежали слезы. У Несты от услышанного разрывалось сердце.

– Я еще не успела принять участие в Великом ритуале. Послушницы жили замкнуто. У меня не было близости с мужчиной. Он, если так можно сказать, стал первым. Это его очень позабавило. Потом он позвал троих солдат и велел им насиловать меня до тех пор, пока не скажу, куда исчезли дети.

Несту захлестнула волна тошноты. При всем желании ей было не шевельнуться.

– Первый лишь успел расстегнуть ремень, когда в кухню ворвался Азриель.

Гвин не всхлипывала. Она даже не замечала катящихся слез.

– Азриель за считаные минуты перебил их всех. Ни о какой пощаде не было и речи. Я едва могла двигаться, а когда попыталась встать… Азриель отдал мне свой плащ. Вскоре там появилась Морригана и за нею Ризанд. К тому времени стало понятно, что часть вражеских солдат скрылась, унося ножку Котла. Азриель погнался за ними. Мор исцелила меня, насколько возможно, потом перебросила в Дом ветра, в библиотеку. Оставаться в Сангравахе… я не могла. Служить в храме с уцелевшими жрицами. Смотреть на могилу Катрены и знать, что подвела сестру. До конца своих дней видеть эту кухню… Первые пять месяцев жизни в библиотеке я почти не разговаривала. Я забыла про пение. Я ходила к жрице, которая занимается душевными недугами. Иногда я просто сидела у нее. Иногда плакала и кричала, а то просто молчала. Потом Клото предложила мне работать с Мериллой. В моей жизни появился какой-то смысл. Я больше не залеживалась в постели по утрам. Я стала петь во время вечерних служб. А потом в моей жизни появилась ты, Неста.

Гвин посмотрела на нее заплаканными глазами, в которых, помимо боли, светилась надежда. Прекрасная, драгоценная надежда.

– Я поняла: с тобой тоже случилось что-то ужасное. Но ты не поддалась обстоятельствам. Сражалась с ними. Знаю, Катрена первой согласилась бы заниматься у Кассиана, поэтому… я пришла на площадку. Но даже месяцы занятий не могли стереть ужасной правды: я ведь позволила сестре умереть. Ты как-то спросила, почему я не ношу капюшон и Призывный камень. Тот камень является символом святости. Вправе ли такая, как я, его носить?

Гвин замолчала, словно ожидая, что сейчас на нее посыплются упреки.

Но по лицу Эмери тоже струились слезы. Не пытаясь их смахивать, Эмери взяла Гвин за руку и сказала:

– Ты не одинока, Гвин. Слышишь? Ты не одинока.

Неста взяла Эмери за другую руку. Иллирианка начала свой рассказ.

– Мы страдали по-разному, однако… Как-то отец избил меня настолько жестоко, что сломал спину. Несколько месяцев я была вынуждена проваляться в постели, пока спина заживала. Односельчанам он говорил, что я очень больна, и они верили. И это было… еще меньшим из его злодеяний… А прежде он избивал мою мать. И она… наверное, она, как могла, защищала меня от него, поскольку он меня пальцем не трогал, пока мать была жива. Она умерла не от болезни, а после зверского избиения, от которого ей было уже не оправиться. Он заставил меня в ночь новолуния выкопать для нее могилу. Соседям он сказал, что у жены случился выкидыш и она умерла от потери крови.

Эмери сердито вытерла слезы.