Королевство слепых

– Мадам Ландерс и я живем в деревне, которая называется Три Сосны, – сказал Гамаш. – Насколько я знаю, ваша мать подрабатывала там.

– Верно, – сказал Гуго. – Она говорила, что это забавная деревенька в небольшой ямке в земле.

Он сложил руки чашечкой, иллюстрируя.

Если слово «ямка» не добавляло привлекательности деревне, сделала это его иллюстрация. Сильная рука Гуго наводила на мысль не о пустоте, а об удержании чего-то драгоценного. Вода в засуху. Вино на празднестве. Или какое-то животное из Красной книги, нуждающееся в защите.

Арман поразился тому, каким выразительным был этот грубоватый с виду человек. Лаконичным знакомым жестом он сумел передать целый мир смысла.

Мирна, как и Арман, внимательно разглядывала Баумгартнеров. Не с подозрением, а скорее с профессиональным интересом к поведению. Группы. Семьи. И к тому, что происходит, когда в их обществе появляются посторонние.

Этим троим, казалось, вполне комфортно друг с другом, хотя среди них и существовала иерархия – явно с Энтони наверху.

– Хотите что-нибудь выпить? – спросила Кэролайн у гостей. – Кофе, чай? Может, что-нибудь покрепче.

– Я думаю, нам следует начать, – сказал Люсьен.

– Я бы не отказался от пива, – сказал Гуго и отправился в кухню.

– Чай меня устроит, – сказала Мирна, а Арман с ней согласился.

– Я бы тоже не отказался от пива, если вы предлагаете, – сказал Бенедикт.

Кэролайн и Энтони отправились следом за Гуго в кухню, а Арман присоединился к Мирне у стеллажа.

– Вы сказали, что я должен выслушать кое-что. Что же?

– О баронессе. Почему она так зовется.

– Да?

Мирна посмотрела на него таким измученным взглядом, что он подумал, уж не случился ли с ней какой-то острый приступ. Как выяснилось, именно приступ с ней и случился, только приступ не в физическом смысле.

– Не могу вам сказать.

– Почему? Вы сами говорите, что я должен выслушать.

– Должны. Но не от меня, а от них. – Она кивнула в сторону кухни. – Это нечто поразительное. Не знаю, правда ли это.

– Да ладно, – сказал Арман. – Вы сейчас просто дразнитесь.

– Извините, но, вообще-то, я не выслушала всю историю – вы пришли. – Она снова посмотрела в сторону кухни. – Что вы о них думаете?

– О Баумгартнерах? – Он тоже посмотрел в ту сторону. – Я еще не сформировал мнения. Кажется, они вполне себе милые. А вы?

– Я всегда ищу психозы, – признала Мирна. – Прожитые годы оставляют следы в человеческом мозгу. Если закопаться поглубже и не пожалеть времени, обязательно найдешь что-нибудь. Даже у самых уравновешенных людей.

Она глубокомысленно посмотрела на него и усмехнулась.

– Рад, что теперь не моя очередь. И что? Вы накопали уже какие-нибудь психозы у этих милых людей?

– Никаких. Что вызывает у меня беспокойство.

Он рассмеялся:

– Не переживайте. Если что-то и может говорить о безумии, так это завещание.

– Этого добра у нас уже хватает, – согласилась она. – Вы думаете, они огорчились, узнав о том, что мы – душеприказчики?

– Не уверен. То, что они удивились, – это да. Не знаю, почему мать не сказала им, что не предоставила им полную свободу.

– Я сама думаю, почему она это сделала, – сказала Мирна, глядя через открытую дверь в кухню. – Вы думаете, кто-то из них немного не того? – Она подняла руку к виску и сделала вращательное движение. – Но она чувствовала, что не может просто бросить его, а потому лишила свободы действий всех?

– Его? Вы кого-то конкретного имеете в виду? Может, Гуго?

– Потому что у него вид подходящий? Бедняга… представляете, каково это – расти с двумя красавцами? Это может искалечить психику. Но я делаю ставку на Энтони.

Арман смотрел, как два брата и сестра готовили угощение. Кэролайн и Энтони на пару заваривали чай и выкладывали печенье. Гуго в одиночестве за столом налил два пива.

На первый взгляд атмосфера дружелюбная. Но в то же время они едва ли и словом обменялись.

– Почему Энтони? – спросил он.

– Потому что он с виду самый неподходящий кандидат. Мне всегда подозрительны люди, которые кажутся слишком уравновешенными.

– Иногда сигара…[24] – сказал Арман под смех Мирны.

Он заметил что-то за ней на полке и протянул руку.

Маленькая фотография. Серебряная рамка потускнела, черно-белый снимок подвыцвел, но он знал, кто на ней и где сделан снимок.

Трое детей Баумгартнер напротив фермерского дома, двое худых и один пухленький, руки небрежно лежат на плечах брата или сестры. Снимок сделан летом, на ребятах сползающие купальные костюмы, на лицах – широченные зубастые улыбки.

За ними в саду он увидел высокие стебли наперстянки и легкоузнаваемого аконита.

– Это что? – Он показал на еще один пучок.

– Ха! – сказала Мирна. – Баронесса, вероятно, была настоящим садовником. Не думала, что эта штука растет здесь, но ее, вероятно, защищает дождь. Или же она посадила ее как однолетник. Это красавка. Еще известна как белладонна.

Арман вернул фотографию с тремя детьми, которые росли сорняками среди ядовитых растений.

– А вот и мы, – сказала Кэролайн, и вошел Энтони с чаем и печеньем, а за ним Гуго с пивом.