Королевство слепых

Обычно он не вмешивался в эту часть процесса. Предпочитал слушать и впитывать.

По его мысли, такое поведение говорило о том, что они, возможно, нащупали что-то.

– Брокер, который делал для него транзакции, – предположил Бовуар. – Я его вызываю на допрос.

– И?..

– Очевидное, – сказал Жан Ги. – Бернис Огилви.

– И что ты о ней думаешь? – спросил Гамаш.

– Она молода, умна. Заняла это место, конечно, благодаря семье, но она владеет необходимыми навыками и темпераментом для такой работы. Амбициозна. Умеет приспосабливаться.

– Жадность? – предположил Гамаш.

Бовуар задумался.

– Корыстолюбие, может быть. Я думаю, она на все готова, чтобы защитить свое.

– Стала бы она красть у клиентов и ставить под удар своего наставника? – спросил Гамаш.

Жан Ги обнаружил, что слегка покраснел, когда шеф сказал о предательстве ученика по отношению к наставнику. И в его голове мелькнула мысль: а не мог ли Гамаш узнать об утреннем собрании? И о бумаге, которую он подписал?

– Она очень быстро поняла, как могли совершаться кражи, – сказал Бовуар. – Может быть, слишком быстро. И мне показалось, она из тех людей, которые считают себя умнее других.

– Возможно… потому, что она и есть умнее? – спросила Лакост. – К тому же кто из преступников допускает мысль, что его поймают? Мадам Огилви знает… бизнес и знает, как обмануть любые проверки.

– Всего лишь создать липовые отчеты, – сказал Гамаш. – Это же так просто. Никто в «Тейлор энд Огилви» их не увидит. А клиенты ни в чем не разберутся. Они будут получать то, что похоже на реальные отчеты с реальными транзакциями. У них остаются дивиденды и прибыли на их счетах. Все выглядит абсолютно нормальным.

– Вот только их капитал, их начальную инвестицию, она будет переводить на собственный счет, – произнес Бовуар. – И будет выплачивать щедрые так называемые дивиденды, чтобы у клиентов не возникало никаких вопросов.

– А они не могли участвовать в этом вместе? – спросила Лакост. – Огилви и Баумгартнер.

– Агент Клутье подозревает, что в схеме участвовали оба, – сказал Бовуар. – И не забудьте, нельзя сказать, что сам Баумгартнер разбрасывался деньгами. Жил в том же доме. Ездил на хорошей, но отнюдь не роскошной машине. Зачем красть, если не тратишь деньги?

– На хорошую жизнь в отставке, – предположила Лакост. – Спрятать их в каком-нибудь офшорном банке. А потом в один прекрасный день исчезнуть.

Гамаш слушал, и ему на ум пришли фотографии из дома Баумгартнера. Самого хозяина и его детей. Счастливого. Даже светящегося. Какое лицо он видел на этих снимках – человека, готового повернуться к ним спиной, чтобы больше никогда не увидеть? Способного укрыться где-нибудь на Карибах? Ради чего? Ради мощного катера и мраморной ванны?

– Désolé, – сказал Гамаш. – Моя, конечно, вина. Это я вынудил вас поспорить. Ты защищал гипотезу о том, что Энтони Баумгартнер узнал о схеме и предъявил обвинение тому, кто этим занимался.

– Верно, – согласился Бовуар, возвращаясь к действительности. – Значит, он узнаёт о том, что происходит. Может быть, кто-то из так называемых клиентов звонит ему, или он сталкивается с клиентом на вечеринке, и клиент спрашивает о состоянии своего счета. Счета, о котором он ничего не знает. Баумгартнер начинает раскопки, находит липовые отчеты и приносит их домой. Размышляет над ними, потом договаривается о встрече с человеком, которого подозревает…

– Почему? – прервала его Лакост.

– Что – почему?

– Почему он не пошел к управляющему?

– Может, к управляющему у него как раз и были вопросы, – предположил Бовуар.

– Тогда почему не обратиться к регулятору? – спросила Лакост.

– Потому что он не уверен, – сказал Бовуар, нащупывая теперь аргументацию медленнее. – Или он не сомневается, но не хочет верить. Он хочет дать этому человеку шанс объясниться или оправдаться. А может быть, он не понимает, что разговаривает с виновной стороной.

Гамаш зашевелился на стуле и наклонил голову:

– Интересно.

– Может быть, он обратился к кому-то, кто, по его мнению, будет его союзником, – сказал Бовуар, чувствуя себя более уверенно в такой неожиданной теории. – Хотел показать улики и спросить, что тот думает.

– И этот человек убивает его? – спросила Лакост. – А не слишком ли сильная… реакция? Разве не может этот человек просто замутить воду или отправить Б… Баумгартнера не в том направлении? Он же должен был понимать, что после убийства копы наверняка начнут следствие, станут задавать вопросы.

– Зачем? – спросил Бовуар, меняясь с ней ролями.

– Зачем задавать вопросы? Мы вроде как… таким образом раскрываем преступления. Разве нет? – усмехнулась Лакост.

Арман наблюдал за ними. Два умных молодых следователя пытаются раскрыть самое страшное из преступлений. Его следователи. Его протеже. Теперь более чем способные сами возглавлять отдел.

Ему не хватало этого. Не просто сидеть за кухонным столом и пытаться вычислить убийцу. А делать это именно с этими двумя. С Жаном Ги и Изабель. Близкими, как брат и сестра.