Королевство смерти. Запятнанный ангел. Убийца на вечеринке с шампанским

Джон Сандз стоял около двери в коридоре, и Куиста поразил его вид. Бьющая через край энергия, которую источал певец раньше, на ночном выступлении, улетучилась. Он как–то съежился и завял. Глаза остекленели. Он жадно затягивался сигаретой, словно она каким–то образом давала ему силы жить дальше. Он сменил свой смокинг на коричневый костюм и желтый свитер с высоким воротником.

— Твое время истекло, дружище, — заявил он, входя в квартиру. Не сказав больше ни слова, он сразу направился в противоположный конец комнаты к бару, выбрал бутылку ирландского виски и налил себе внушительную порцию, которую выпил залпом, как стакан воды.

Куист устроился в удобном кресле, щуря голубые глаза от дыма сигары.

— Не хочешь присесть или будешь мотаться по комнате? — спросил он.

— Почему ты не спрашиваешь меня, что за вопрос жизни или смерти? — поинтересовался Джонни.

— Расскажи об этом, как тебе больше нравится — с самого начала, если это тебя не затруднит, — предложил Куист.

Джонни налил себе еще стакан, но на этот раз осушил его не спеша, продолжая шагать по комнате. Он посмотрел на спиральную лестницу, которая вела на второй этаж.

— Твоя куколка, наверное, наверху, — заметил он. — Это не имеет значения. Ты все равно расскажешь ей обо всем, даже если я попрошу тебя держать все в секрете. Верно?

— Верно, — согласился Куист.

— Почему мне ни разу не попалась такая девушка? — задумчиво произнес Джонни.

— Тебе должно было грандиозно повезти.

— Тебе никогда не приходило в голову жениться на ней, верно?

— Честно говоря, тебя это не касается, Джонни.

— Чистое любопытство, дружище. Моя беда в том, что я слишком часто женился на них, и каждый раз неудачно.

Куист наблюдал за ним. По комнате метался усталый пожилой человек, которого терзали какие–то неприятности.

— Ты сказал, Джонни, — вопрос жизни и смерти.

— Ох, братишка! — Он достал еще одну сигарету, закурил. — Ты читал утренние газеты или слушал радио?

— Нет.

— Вчера вечером случилось нечто гораздо более существенное, чем якобы подложенная в самолет бомба.

— Вот как?

— В мужском туалете в Чикагском аэропорту был застрелен мужчина.

— Брайан Марр что–то говорил об этом.

— Я знал этого парня.

Куист приподнял брови:

— Того, которого убили?

— Да, я знал его. И не сегодня–завтра кому–то в голову может прийти мысль, что у меня, возможно, были причины расправиться с ним.

— А они у тебя были?

— Слава богу, нет, дружище! — Джонни сделал большой глоток из своего стакана. — Я изменил договоренность относительно встречи с тобой вчера вечером, после концерта, потому что получил весточку от приятеля, который должен был повидаться со мной. Мне сообщили об этом в «Гарден». Мне надо бы встретиться с ним, потому что он также знал парня, убитого в Чикаго.

— Итак, ты увиделся с ним.

— Итак, я не увиделся с ним, — возразил Джонни. Он выдохнул из легких длинную струю дыма. — Предполагалось, что он придет ко мне в отель после окончания концерта. Но он так и не появился.

— Передумал?

— Нет. Он не передумал. Просто изменились обстоятельства. Его сбила машина, водитель скрылся с места происшествия. Это произошло в квартале от моего отеля, сегодня около четырех часов утра. Насмерть. Ни малейших признаков жизни.

— Двое за одну ночь…

— Да.

— Что ж, с этой второй смертью тебя нельзя связать, верно?

— Бьюсь об заклад, что можно!

— Каким образом?

— Черт его знает! Но если бы это было не так, они не стали бы его убивать.

— Они? Кто такие «они», Джонни?

— Хотел бы я знать, — ответил Джонни.

Куист стряхнул пепел со своей сигары в медную пепельницу, стоявшую около него. На его губах заиграла легкая улыбка.

— Не хочешь прилечь на кушетку? — спросил он. — Чувствуя себя виновным в двух убийствах, ты ни слова не произнес по поводу того, над чем мог бы поработать психиатр. Позволь доктору Куисту выслушать твои свободные ассоциации, малыш.

— Иди к черту! — ответил Джонни.

— Я немедленно вернусь в постель, если ты не расскажешь мне, о чем идет речь, Джонни.

Джонни подошел к бару. Налил себе еще порцию. Закурил еще одну сигарету.

— Это началось пять лет назад, — заговорил он. — Девушка совершила самоубийство.

— Каким образом?

— Таблетки. Алкоголь. Их нельзя смешивать, понимаешь. Дело в том, что она сделала это в моем доме в Беверли—Хиллз. — На щеке у Джонни задергался нерв. Он отвернулся.

— Все, что касается тебя, тут же попадает в газеты, — заметил Куист. — Как же случилось, что я ничего не слышал?

— Вот об этом–то и пойдет речь, — объяснил Джонни. Он подошел к французским дверям, открывающимся на террасу, и посмотрел на реку. — Ее звали Беверли Трент — по крайней мере, таким был ее псевдоним, она назвала себя в честь города, бог знает, по какой причине. — Джонни отвернулся от окна и с усмешкой посмотрел на Куиста. — Девочка что надо.

— Одна из твоего гарема?

— Что ж, можно и так сказать, наверное.

— Так можно или нельзя так сказать?