Королевство железа и драконов (СИ)

Фейра крепко сжала его ладонь в своей, как только он оказался рядом. Но её глаза всё ещё оставались прикованы к фэйке. Полотно, служившее дверью в шатёр, отодвинулось резким и решительным движением — внутрь вошёл Кассиан. Его сурово сдвинутые брови и плотно сжатые губы выдавали то, что призыв Ризанда выдернул его с важного совещания.

Теперь весь внутренний круг Двора Ночи был в сборе. Ризанд с Фейрой стояли напротив входа в шатёр, перед столом, на котором ещё валялись карты и свитки, необходимые для планирования сражения. Мор стояла справа, подпирая плечом одну из опор шатра. Ее насторожённый взгляд тоже обращён к незнакомой фэйке. Амрена, выдвинув из-за стола стул, сидела левее правителей Двора Ночи. В тонкой, почти детской руке она сжимала кинжал. Видимо, чистила им ногти, выгребая следы земли и крови — вечных спутников любого сражения. Но пленница, замершая посреди шатра, действовала на Амрену гипнотически — она смотрела на неё тем взглядом, каким обычно оценивала количество карат в драгоценном камне. Светлые глаза, пусть и лишенные ртутных отблесков, горели диким любопытством. Ризанд в последний раз видел Амрену такой, когда в её руках впервые оказались части Книги Дуновений. Противоположностью пылающей интересом Амрены был Азриель. Он замер за спиной пленницы, как замирают охотничьи псы, указывая хозяину на подстреленного тетерева. Все семь его сифонов, густо залитые кровью, горели так, будто их владелец готов хоть сейчас вступить в поединок.

«Певец теней» сделал шаг вперёд, приблизившись к Фейре с Ризандом и поравнявшись с фейкой, которая все ещё стояла с опущенной головой.

— Мои тени обнаружили её на выступе той скалы, на вершине которой стоял Котёл, — начал свой доклад Азриель. — Одной рукой её приковали к камню. Рядом нашли охрану… вернее, останки охраны из числа воинов Сонного Королевства. От Котла и того места, где планировал оставаться все сражение Король, её отделяли пару метров в высоту. Судя по доспехам — она одна из его поданных.

Азриель коротко кивнул, обозначив, что закончил доклад. По шатру липкими щупальцами расползлось молчание. У всех был один и тот же вопрос, застрявший в горле мерзким комом. Ризанд чувствовал через связующую нить, что он мучает и Фейру.

— Но почему… — решилась Мор. — Почему она жива?

Никто не выдохнул с облегчением после того, как засевшие у всех в головах слова произнесли вслух. Взгляды членов внутреннего круга Двора Ночи стали еще жёстче, одна только Амрена едва не подпрыгивала на стуле, в надежде лучше разглядеть фэйку.

Возможно, она не думала, что момент, когда придется пожалеть о потере прежних сил — пусть они и были лишь жалкими отголосками истинных — наступит так скоро. Ведь это Амрена уничтожила все воинство Сонного королевства, кометой пролетев над полем сражения. От её неистовой, не подходящей для этого мира силы не мог укрыться ни один из ненавистных захватчиков — она высматривала их не глазами, а полагалась на чутьё, которое не подводило, потому что тоже не подчинялось здешним правилам. Но вот, перед ними стояло живое доказательство чудовищной ошибки — одна из поданных Короля уцелела. Это одновременно задевало Амрену, будто указывая на несовершенство её истинного обличья, и возбуждало в ней обжигающий интерес, который невозможно утолить быстро. Поэтому его давняя подруга вела себя таким несвойственным ей образом, подрагивая от любопытства.

Вопрос Мор все ещё висел в воздухе наподобие лезвия плахи, готового опуститься на шею пленницы. Но Ризанд не жаждал быстрой расправы над уцелевшим врагом — его интересовали причины спасшего её чуда. Через связующую нить Ризанд чувствовал, как клокочет ярость внутри его истинной пары. Фейра, видимо, готова не задумываясь лишить фэйку головы.

Нужно было срочно что-то предпринимать. Иначе пленница окажется меж двух огней: Амреной, готовой вскрыть её череп, чтобы найти ответы на свои вопросы, и Фейрой, имеющей все основания жаждать убийства всех, принявших сторону Короля.

— Может, ты сама желаешь рассказать, кто ты? — привычно убирая руки в карманы, спросил Ризанд.

Пленница вновь подняла голову, сверкнули желтые глаза, внимательные, как у ящерицы. Ризанд, наконец, мог рассмотреть её лицо. Она оказалась чарующе красивой, но с оговорками, обычно не касавшимися фэйской внешности. Все тонкие черты, присущие бессмертным жителям Притиании, были в ней возведены в абсолют, добавляя лицу нечто дикое и опасное. Через внутреннюю связь Ризанд почувствовал, как Фейра обратилась к образу Стриги, встреченной ею на пути к Котлу. Дикая, первобытная красота объединяла лицо этой фэйки и Ткачихи, несмотря на то, что в деталях они выглядели совершенно непохожими.

Пленница начала говорить, и Ризанд приготовился увидеть в её рту ряд острых клыков, но там оказались обычные фэйские зубы.

— Меня зовут Манона.