Королевы Привоза

На Привозе тут же сформировали отряды самообороны, которые вместе с солдатами атамана Григорьева принялись заходить в каждый магазин, в каждую лавку, осматривать каждый стол. Привоз охватила самая настоящая паника. Никто не помнил, чтобы когда-либо здесь случались такие жуткие находки. И люди мучились страшным вопросом: кто убил, а главное – за что. Ответов не было, оставалось только, ради собственного спокойствия, обшаривать магазины, лавки и со странной, болезненной подозрительностью смотреть на всех.

Васька Черняк, грузчик с Привоза, которому с каждым месяцем давали все меньше работы из-за его беспробудного пьянства, проснулся в куче гниющих капустных отбросов в самом отвратительном расположении духа. Деньги кончились еще несколько месяцев назад, а в последние дни бывшие друзья почему-то стали отказываться поить его в долг. Воровать тоже не получалось. В маленьком кабачке на Запорожской Васька попытался отобрать кошелек у какого-то подгулявшего фраера. Но фраер был не так прост: ухватив Ваську за руку, он позвал своих друзей, и те так намяли ему бока, что он еле-еле унес ноги. Но неприятности на том не закончились.

Кабачок был под Гришкой Клювом – злобным, низкорослым выскочкой, совсем недавно влившимся в отряды могучей армии Японца. Клюв послал своих людей, и те чуть не поставили Ваську на ножи за то, что тот пытался шерстить в чужом кабаке, в чужом районе. В общем, едва от них отбился. Откупаться денег не было, пришлось пообещать на Запорожскую больше ни ногой. Репутация Васьки хорошо была известна за пределами Привоза, и никто не хотел видеть его в своей банде.

Черняк вообще с позором был изгнан из криминального мира – за то, что, напившись, он обворовал своих, а потом донес в полицию, что это сделал его подельщик. За два таких преступления не просто выгоняли из криминального мира, но и быстро ставили на ножи. Ваську даже не поставили – побрезговали. Но слава о нем разнеслась быстро, как воздух, и он стал изгоем. И если и воровал кое-как, то втихаря от бывших своих.

Накануне вечером Васька выпил меньше обычного, а потому проснулся с непривычно ясной головой. Всем нутром он почувствовал, что приближается неприятность, и что она очень серьезная.

Несколько месяцев назад Черняк умудрился взять деньги в рост у местного ростовщика Якова Кацмана, который обслуживал весь Привоз. Тот денег дал, причем на несколько месяцев, но заставил подписать какую-то бумажку, которую безграмотный Васька даже не мог прочитать. Деньги были нужны позарез, так что бумажку он подмахнул, поставив какую-то закорючку, и тут же об этом забыл.

Срок выплаты прошел месяц назад, и Кацман принялся требовать назад свои деньги. Васька пообещал сломать ему шею, побуянил немного под дверями лавки, но Кацман не угомонился. Он сказал, что пойдет с бумажкой к новым властям, и те посадят Ваську в тюрьму, потому что в бумажке так и было написано, что Кацман имеет право требовать деньги свои через суд. Черняк перепугался, поспрашивал людей, и те подтвердили: так, мол, и есть, и если Кацман записку в полицию отнесет, то Ваську заарестуют.

Идти договариваться с Кацманом нужно было сегодня, а договариваться было не с чем. Денег не было никаких, и перспектив получения – тоже никаких. А в тюрьму Ваське идти страсть как не хотелось. Он уже сидел в тюрьме, и это были самые худшие воспоминания.

Думая о свалившейся на него беде, Черняк принялся ходить по свалке, глядя себе под ноги, как будто пачка денег неизвестно как могла появиться в гниющем мусоре, как вдруг… Внимание Васьки привлекла большая плетеная корзина, прикрытая грязной тряпкой. Она стояла на самой границе свалки, за грудами мусора, и выглядела как-то странно.

Не долго думая, Черняк двинулся к корзине. Тряпка, ее закрывавшая, была в пятнах крови – он определил это сразу. Васька так много видел человеческой крови на своем веку, что ошибиться никак не мог. Лишенный абсолютно всех человеческих чувств, в том числе страха и отвращения, он одним движением руки отогнул тряпку, чтобы заглянуть в корзину. Но то, что там находилось, на миг пробило его какой-то нечеловеческой дрожью.

В корзине лежал мертвый голый младенец мужского пола, совсем крошечный, не старше нескольких дней от роду. Он был весь синий, а голова его была свернута набок.

Закрыв корзину тряпкой, Васька стал думать дальше.

План в его голове возник сразу, и был он вполне характерным для существа, абсолютно лишенного всех моральных и человеческих качеств, к тому же уже привыкшего предавать своих. Подхватив корзину, Черняк быстро направился к Привозу.

Поскольку стояло раннее утро, торговые ряды были еще закрыты – в такой час торговля еще не начинается. Быстро лавируя знакомыми проходами (Васька знал все ходы Привоза как свои пять пальцев), он вышел к лавке Кацмана, которая стояла в хорошем месте, возле Фруктового пассажа. Лавка была закрыта.