Королевы Привоза

4 февраля 1901 года под вечер Анна Черткова явилась на квартиру к подозреваемому. По свидетельству рабочих в мастерской, наверху, в квартире подозреваемого, произошла очень крупная ссора, сопровождаемая криками, битьем посуды и мебели. Следствие располагает свидетельскими показаниями о том, что Анна Черткова страшно кричала на подозреваемого, обвиняя его в том, что он хочет воспользоваться ее деньгами, не собираясь на ней жениться, и в том, что он брачный аферист. Зная, что она состоятельная вдова, затеял с ней аферу, чтобы обманным путем выудить ее деньги. Что отвечал подозреваемый, следствие данными не располагает. Из квартиры подозреваемого Анна Черткова не вышла, а через несколько дней в разных районах города обнаружили части ее разрезанного трупа.

Подозреваемый дал следствию показания по этому вопросу. Он показал, что 4 февраля у него действительно произошла крупная ссора с Анной Чертковой. Та явилась к нему на квартиру с различными обвинениями. Он опроверг все обвинения, постарался ее успокоить и вступил с ней в интимную связь. После чего Анна Черткова ушла из его квартиры около одиннадцати часов ночи, и больше он ее не видел.

Однако следствие располагает показаниями рабочих, всю ночь работавших под квартирой в мебельной мастерской, о том, что из квартиры до утра никто не выходил. Во время обыска в квартире подозреваемого следствием были обнаружены следы крови, которые, по свидетельству судебного медика, проводившего анализ, совпали со следами крови Анны Чертковой. В ответ на этот факт подозреваемый показал, что Анна Черткова действительно порезалась в его квартире, когда разбила посуду и мебель. Он перевязал ей порезанную руку, но много крови пролилось на пол.

Однако кровь убитой была обнаружена в разных местах комнаты, а не только в одном месте. Как-то объяснить данное обстоятельство подозреваемый отказался. Также подозреваемый отказался давать признательные показания по дознанию в убийстве одесской мещанки Анны Чертковой, заявив, что не виновен в ее убийстве, и у него нет в квартире второго ножа. Во время обыска второй нож действительно обнаружен не был, как любое другое орудие, которым можно было совершить данное преступление и расчленить части тела. Однако это не является для следствия существенным обстоятельством, так как подозреваемый имел в запасе несколько дней для того, чтобы избавиться от орудия преступления».

«Предварительное следствие, произведенное Судебным следователем Одесского окружного суда 4-го участка Одесского градоначальства об убийстве прачки Прасковьи Семашко и об убийстве одесской мещанки Анны Чертковой, в чем обвиняется подозреваемый… постановило заключить подозреваемого под стражу до решения окружного суда. Начато: 20 декабря 1900 года, кончено 8 марта 1901 года на 607 листах».

«1 сентября 1905 года, Москва, Обер-Полицмейстеру.

Прошу Ваше Превосходительство выслать сейчас же в Одессу второго палача для совершения казни преступника, приговоренного к повешению за два убийства (убийство в 1900 году прачки Прасковьи Семашко и убийство в 1901 году одесской мещанки Анны Чертковой). Первый палач не успевает справляться, так как работы у него слишком много. Расходы переезда будут тотчас возмещены. Градоначальник города Одессы».

Но преступник повешен не был, и в пухлой папке не содержалось никаких свидетельств о том, прибыл ли в Одессу второй палач. Скорей всего, нет. Это письмо было последней бумажкой в деле.

Постучав в дверь, Володя вызвал старика-сторожа.

– Дочитал, мил человек? – Тот появился на пороге в овечьем тулупе, несмотря на апрель, и, поймав удивленный Володин взгляд, пояснил: – Стыло здесь, в камне, больно студено. Кости мерзнут. Так даже летом здесь, в подвале, в тулупе сижу. А бумажки отсюдова выносить нельзя. Не положено. Заметят – сразу поставят к стенке. А я пока не хочу. Так что ты, мил человек, обратно положи, если прочитал, что тебе нужно. Я тебя быстренько наружу выведу, побудка скоро.

– Почему его не повесили? – Володя аккуратно вернул пухлую папку на место. – Почему опасный убийца так долго сидел в тюрьме?

– Так 1905 год был, политические волнения начались, в тюрьме неспокойно было, – пожал плечами старик, – в городе еврейские погромы начались… До того ли властям было. А потом вышел он из тюрьмы. Это ведь старое дело.

– Как вышел? – поразился Володя.