Короли Альбиона

Али позвонил в колокольчик. Слуга-нубиец явился на зов, выслушал приказание господина и удалился.

— Рада была посидеть с вами, — произнесла Ума, вставая и наклоняя голову в прощальном поклоне.

Я поспешно вскочил.

— Потрясающе, замечательно, чудесно, — забормотал я. — Вы еще… когда вы…

— Я вернусь, когда наступит пора снова вплести мою нить в повествование Али.

Она пошла прочь — мимо украшавших сад флагов, мимо небольшого фонтана, распахнула резную сандаловую дверь, и по ту сторону сада я на миг увидел двух детишек, державшихся за большие черные ладони Муртезы. Нубиец передал мальчиков матери, идверь захлопнулась.

Мы долго молчали, потом я вновь глубоко вздохнул.

— Она рассказала хорошую историю, верно? — пробурчал Али.

— Да, — подхватил я, но потом призадумался и спросил: — И все это правда?

— Чистая правда. Почему ты вдруг засомневался? — И приподнял бровь.

— Не знаю. Твою историю рассказывают несколько голосов. Сперва ты сам, потом письма князя и вот теперь Ума. Мне видится в этом какая-то уловка, вымысел.

— Вымысел? Что ты этим хочешь сказать?

Глава двадцать первая

Я еще раз огляделся по сторонам, присмотрелся к фантастическим драконам и прочим чудищам, украшавшим фронтон дома Али, и меня охватила дрожь. Хорошо, решил я, если число рассказчиков не превысит трех, я готов следовать за ним, но если явится еще и четвертый, если каждый из них сидит внутри другого, как в китайских коробочках… Я уселся поудобнее, потянул носом воздух, вспоминая запах духов, которыми пользовалась Ума.

— И что же ты сделал? — напомнил я.

Али отпил глоток лимонада и поглядел на меня, заслонив лицо позолоченной чашей.

— Дорогой Ма-Ло, — негромко сказал он, — вот уже десятый день ты приходишь послушать мою историю, но мне кажется, после столь занимательного рассказа Умы тебе вряд ли захочется вновь скучать со мной. Я не столь самонадеян, я понимаю, что мне недостает иприсущей ей красоты слога, и юного энтузиазма.

Я сообразил, что, усомнившись в подлинности этих приключений, я больно задел старика, и поспешил его уверить, что всецело поглощен его воспоминаниями и безусловно верю каждому слову.

— Что ж, хорошо. — Али поставил чашу, вытянул ноги, подставляя их длинным косым лучам солнца, сплел здоровые и иссохшие пальцы на впалом животе и откашлялся.