Короли анархии (ЛП)

Мы прошли по коридору за пределами столовой, пока не подошли к нужному шкафу, и Киан отпер дверь, насвистывая мелодию «Kill Bill tune, Twisted Nerve by Bernard Herrmann»

— Я думал, мы должны были быть здесь, чтобы извиниться, а не пугать его до чертиков, — пробормотал я.

— Он весь в муке и оливковом масле, — категорично сказал Сэйнт. — Я думаю, этот разговор нужно продолжить после того, как он вымоется. Не нужно поторопиться.

Киан распахнул дверь, включив фонарик на своем мобильном телефоне и осветив им дрожащего, без футболки, перепачканного мукой и оливковым маслом мальчика внутри.

— Это твой счастливый день, Сталкер, — объявил Киан, закидывая бейсбольную биту на плечо. — Но королю Сэйнту невыносимо смотреть на тебя, когда ты выглядеть как дерьмо, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с тобой в твоем нынешнем виде. — Он неопределенно махнул рукой на все существо Тоби в знак объяснения, и парень просто съежился, явно не имея ни малейшего представления о том, что происходит.

— Он говорит, что тебе нужно поднять свою задницу, — подсказал я. — Мы все собираемся вернуться в твое общежитие и мило поболтать. Сэйнт выйдет из себя, если ему придется долго смотреть на тебя в таком состоянии, так что тебе нужно принять душ и надеть чистую одежду, прежде чем он опустится до разговора с тобой.

Губы Сэйнта скривились от удовольствия, когда я посмотрел на него, и, черт возьми, я улыбнулся в ответ. Черт, теперь мы вместе шутили. Что было дальше? Собирался ли я на самом деле начать доверять ему, и что он всерьез проделает все это дерьмо со своим отцом, как он обещал? Почему это даже не казалось таким безумным, как тогда, когда он впервые сказал это мне? Я испытал такое облегчение от того, что он не собирался отдавать меня на милость закона из-за моих отношений с Татум, что, думаю, был в слишком сильном шоке, чтобы полностью осознать остальное из того, что он предлагал в то время. Но прошла уже неделя, а он был всего лишь…ну, не приятным, потому что это был Сэйнт Мемфис, но он предложил Татум сесть рядом со мной на диван прошлой ночью, и когда она поцеловала меня на глазах у всех, он ухмыльнулся, как будто ему это понравилось. Он также выглядел наполовину склонным убить меня из-за своей ревности, но все же.

Тоби с трудом выпрямился, моргая от света мобильного телефона, и Киан был достаточно любезен, чтобы опустить его, чтобы тот не светил прямо ему в лицо.

— После тебя, — сказал Киан, указывая битой на выход, и Тоби кивнул, поспешив впереди нас, и мы выстроились в шеренгу, следуя за ним, как стая волков, преследующая оленя.

Мы шли за ним всю обратную дорогу до мужского общежития, Сэйнт с одной стороны от меня, а Киан с другой, наши плечи дружески соприкасались, и я действительно чувствовал себя комфортно между ними, как будто я, черт возьми, принадлежал этой группе.

Киан продолжал насвистывать свою психованную мелодию, а Тоби выглядел так, словно в него вот-вот прилетит еще кусок дерьма, добавив это в смесь муки и масла, которая уже покрывала его. Казалось немного жестоким с нашей стороны позволять ему думать, что мы собираемся сделать с ним что-то еще, когда на самом деле мы пришли извиниться и освободить его, но без полного объяснения он все равно не принял бы нашего доброго отношения.

Мы последовали за ним в его общежитие, затем подождали, пока он сходит в душ, и Сэйнт усмехнулся чистоте его комнаты, которая явно не соответствовала его стандартам, хотя мне она казалась прекрасной.

Когда Тоби снова появился, он был вымыт, одет и выглядел чертовски напуганным. Очко ему за то, что он притащил свою задницу сюда, если был настолько уверен, что мы планировали что-то ужасное, но, опять же, я полагаю, он знал, что для тех, кто пытается бежать, всегда хуже.

— Присаживайся, — скомандовал Сэйнт, указывая на кровать, и я подвинулся, чтобы прислониться к его комоду, в то время как Киан плюхнулся на другую кровать в комнате, которая явно принадлежала другому студенту, но он явно не будет на это жаловаться, поэтому я предположил, что ему было все равно.

— Послушайте, я делал все, что вы говорили, — начал Тоби, и страх в его глазах, когда они метались между нами троими, заставил меня почувствовать себя немного дерьмово. Я не собирался чувствовать себя виноватым из-за того, что пытался защитить мою девочку от хищника, но он никогда не был тем, кто должен был принять на себя основную тяжесть нашего гнева, и за это я действительно сожалел.

— Забудь обо всем этом, — приказал Сэйнт. — Мы здесь, чтобы сообщить тебе, что у нас есть доказательства, указывающие на то, что ты на самом деле не являешься преследователем Татум.

Глаза Тоби расширились от надежды, и он сцепил руки на коленях.

— Правда? — он выдохнул.

— Да, — согласился Сэйнт. — Итак. Это официальное извинение от моего имени и от имени всех Ночных Стражей. Мы были неправы, и ты был несправедливо наказан. Ты больше не Невыразимый, и тебя снова зовут Тоби Рознер.

— И это все? — Спросил Тоби, выглядя таким чертовски счастливым, что я не мог не улыбнуться ему. — Все кончено?