Короли анархии (ЛП)

Я взяла его за руку, подвела к креслу в углу и предложила сесть. Он так и сделал, и я придвинулась, чтобы оседлать его, его горло дернулось, когда я перенесла свой вес на колени, осторожно, чтобы не давить на раны. Я сунула одну таблетку ему в рот и поднесла бутылку с водой к его рту. Он откинул голову назад и позволил мне налить ему в горло, затем я дала следующие две. Я осторожно надавила на его неповрежденное плечо, чтобы он откинулся на спинку кресла, затем потянулась к повязке, прикрывающей огнестрельную рану.

— Ты менял ее с тех пор, как мы уехали? — Спросила я, и он покачал головой.

Я начала развязывать ее, и он позволил мне, не сводя с меня глаз все это время, пока часть приторной темноты покидала его глаза. Я проверила его рану на наличие инфекции, но она выглядела чистой и, похоже, он действительно шел на поправку. Сэйнт даже не поморщился, когда я прикоснулась к нему, хотя это, должно быть, было мучительно.

Вскоре я наложила новую повязку и помогла ему подняться на ноги. При движении он держался за ребра, и я надеялась, что обезболивающее скоро подействует. Мне было тяжело смотреть, когда ему так больно.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказала я, подводя его к кровати и откидывая одеяло.

— Нет, — проворчал он. — Мне нужно нечто большее. Мне нужно наказать тебя.

Я повернулась к нему, у меня перехватило дыхание, хотя я и ожидала этого. Я кивнула в знак согласия, ожидая увидеть, чего он хочет, и он окинул взглядом мои влажные волосы и кожаную одежду.

— Иди в ванную, — скомандовал он, и я, не колеблясь, позволила ему взять ситуацию под контроль. И я немедленно почувствовала, как оковы моего разума ослабли. Мне не нужно было так сильно стараться, чтобы мои мысли не возвращались к отцу. Мне просто нужно было сосредоточиться на том, что он сказал мне сделать. Больше ничего. Это было так раскрепощающе.

Я подождала в ванной, и вскоре он постучал в дверь.

— Могу я войти?

Я издала вздох веселья. Сэйнт, как обычно, придерживается правил.

— Да, — крикнула я, и он появился, держа в руках бледно-голубую ночнушку с черным кружевным подолом. Он повесил ее на дверь с обратной стороны и подбородком указал на душ.

— Раздевайся и залезай. Можешь не снимать нижнее белье, если хочешь.

— А что, если я не хочу? — Я произнесла эти слова прежде, чем смогла остановиться, чтобы обдумать их.

— Тогда сними его, — просто сказал он, но в его глазах светилась жажда, от которой у меня по спине пробежали мурашки.

Я не сводила с него глаз, пока сбрасывала одежду, снимая каждую вещь и бросая ее в корзину для белья, пока он наблюдал. Он смотрел на меня, не моргая, как будто боялся пропустить хоть миллисекунду из этого. Мы с Сэйнтом всегда танцевали на этой грани наших отношений, будь то сексуальные отношения или нет. Я знала, что так оно и было, глубоко в моей душе, но в то же время… Он не прикоснулся бы ко мне. До сих пор это казалось правильным, я боялась, что он прикоснется ко мне, я боялась своего собственного желания к нему, того, что я стремилась подавить. Но это было до того, как он чуть не умер из-за меня. До того, как он раскрыл свои карты и заставил меня сомневаться во всем. Факт был в том, что я хотела его больше, чем когда-либо. Блейк был моим утешением, Монро — моей опорой, Киан — моей силой, но Сэйнт? Сэйнт был моей свободой. У него была способность принять на себя каждую мою боль, каждое решение, каждую муку. Он мог нести бремя всего этого и предложить мне время, когда я могла просто освободиться от всего этого. И прямо сейчас я жаждала этого больше всего на свете.

Я осталась в своем темно-красном нижнем белье, стоя перед ним и желая сбросить каждую деталь своей одежды вместе со всеми эмоциями и болью, которые тоже держали меня в плену. Его глаза потемнели, когда он увидел отметины, оставленные Кианом на моем теле, и его верхняя губа оскалилась, когда ярость выплеснулась наружу.

— Киан… — начала я объяснять, но он оборвал меня.

— Я знаю, — прошипел он, его взгляд переходил от одной отметины к другой, как будто он составлял их каталог, от укусов на моих бедрах до синяков от пальцев на бедрах. — Тебе нравится, когда тебя грубо трахают, куколка?

Я проглотила комок в горле, когда на моих щеках появился румянец.

— Иногда, — призналась я. — Киан знает, что я не хрупкая. Мне это нравится. — Я пожала плечами.

— Понятно, — тихо сказал Сэйнт, и прежде чем он смог продолжить этот разговор, я расстегнула лифчик и стянула его, позволив упасть на пол.

Черты лица Сэйнта даже не дрогнули, но его глаза выдавали его похоть, а молчание говорило о многом. Темный океан в его взгляде бушевал, как штормовое море. Его пальцы согнулись ровно настолько, чтобы сказать мне, как сильно ему не терпелось прикоснуться ко мне. Но он не стал. Я знала это, и все же мне все еще хотелось этого.