Короли городских окраин

Тут его словно сорвало. Закусив губу и зло прищурившись, Колька с остервенением, без разбора, стал ссыпать содержимое холодильника в свой мешок. Он уже не думал о том, что до выдачи новых карточек ждать почти целый месяц. Не задавал вопроса, где хозяева ограбленной квартиры найдут себе другие продукты. Сумели же они найти эти маленькие баночки, когда вся страна голодала. Когда Яшка и Андрюшка в разрушенном после бомбежки доме в золе от костра запекали по две картофелины на брата в день и съедали их прямо с кожурой. Когда у маленькой девочки Светы среди бела дня шпана отбирала продукты, купленные на месяц… Такая обида взяла Кольку, что на глаза навернулись слезы.

Последнее, что он смог уместить в мешок, – это здоровый кусок свиной грудинки, добытой из морозилки. Собрав верхний край мешковины в горсть, Колька приподнял свою ношу – тяжело. Вернуть бы часть в холодильник. Но ему так не хотелось оставлять хоть что-нибудь зажравшемуся штабисту с женой. Он решил оставить все как есть.

– Малыга, сюда иди!

Выглянув в зал на зов Михана, Николай увидел, что Забодало все еще шарит в ящиках стола. Давилки не было видно. Закинув мешок на плечо, Колька вышел в коридор и заглянул в приоткрытую дверь. Он перешагнул порог и увидел платяной шкаф. На полках таких шкафов хозяева часто хранили деньги, завернутые в газету и перетянутые бечевкой.

Створка шкафа была распахнута. К внутренней ее стороне приделано зеркало, в котором отражались блестящие металлические шары кровати-полуторки и напряженная фигура Михана.

Колька вздрогнул. Он отчетливо услышал скрип пружины. Словно кто-то повернулся на кровати. Лоб моментально покрылся холодной испариной, сердце замерло в груди. Парень повернул голову на звук и обомлел. На широкой кровати из-под одеяла выглядывало перекошенное испугом иссиня-желтое в лунном свете лицо старика. Левый уголок губы и левый глаз его были опущены, словно готовые расплакаться. Правая же сторона выражала изумление и страх. Старик дергался в попытках пошевелиться, но, видимо, не мог. Широко раскрытые выцветшие глаза смотрели на Кольку не мигая. Парень не мог оторвать от них взгляд. У него похолодели кончики пальцев.

В следующий момент он увидел, как Давилкина рука вонзила заточку в горло деда. Кровь брызнула на белый манжет рубахи. Михан ждал, когда потухнет жизнь в глазах старика, а тот все смотрел и смотрел белесыми глазами прямо в чужую душу. Колька бросился, ухватил урку за руку, запоздало пытаясь остановить убийцу. Но было уже поздно: глаза старика погасли, подернулись мертвой пустотой.

Давилка даже не отдернул руку, наоборот, второй ухватил Колькину ладонь и прижал к окровавленной заточке. Колька почувствовал, как пальцы скользят в еще теплой вязкой жидкости. Прямо перед глазами зашептали, обдавая смрадом гнилых зубов, узкие Давилкины губы.

– Ты вор, урка, ты такой же, как и мы. Не стать тебе чистеньким, не отмыться от крови. Понял, шкет? Посмеешь вякнуть, на тебя мокруху повесим. Никто не видел, кроме меня. Так что, считай, это ты старика грохнул.

Колька слабо вскрикнул, боднул лбом в плечо Михана, вывернулся ужом, так что пальцы соскользнули с металла и рванули с рубашки Давилки манжет, залитый алой кровью. Тот в бешенстве лягнул Кольку ногой в живот, Колька с грохотом отлетел, ударившись спиной о металлические прутья кровати. С рукава искрой отлетела пуговица и застучала по паркету. На шум из зала показался Забодало с мешком в руках.

Неожиданно тишину разорвал стук в дверь. Тонкий женский голос спросил:

– Василий Родионович, вам плохо? – Соседка, видимо, прислушивалась к звукам за дверью. Потом пробурчала вполголоса: – Уехали в кино, старика одного бросили, нет им печали. Ну что за люди пошли! – Снова стук по деревянной обшивке. – Василий Родионович!

Все, кто был в комнате, замерли с выпученными глазами, крепко прижимая к себе грузные мешки с награбленным добром.

– Чё делать? – первым не выдержал Иван. Заметался по коридору, топая сапогами.

Женщина за дверью, не разобрав звуков, засуетилась.

– Василий Родионович, я сейчас из третьей квартиры слесаря приведу! Мы дверь откроем! Карету «Скорой» вам вызовем!

– Валим, сейчас хозяева заявятся! Курица эта еще разоралась! – Михан пришел в себя. Деловито взвалил на спину туго набитый мешок, прошел по коридору и резким толчком открыл входную дверь.

От неожиданного удара кулаком в ухо соседка рухнула поперек площадки.

– Ну чё стоите? – зашипел Давилка и застучал ботинками по ступенькам, только мешок запрыгал на сутулой спине.

Колька с Иваном робко, по очереди, перешагнули через неподвижное тело.

Внизу скрипнула дверь, раздался пронзительный свист – Иждивенец предупреждал, что к дому подходит милицейский патруль.

В ту же секунду женщина приподняла голову и громко закричала:

– Помогите, убивают!

На площадке распахнулась дверь, высунулось сонное мужское лицо с густыми бровями.

– Кто хулиганит? Что за крик?

На улице послышалась трель милицейского свистка. Давилка бросился назад, рявкнул на сонного соседа:

– Сиди смирно! Пришью! – И стремительно помчался наверх, перепрыгивая через ступеньки.