Короли городских окраин

Михан любил это тесное душное подземелье, здесь он мог развеяться, стать самим собой. Не думать о манерах, как при разговорах с богатыми дамочками или Черепом, не ожидать милицейской засады, как при ограблении квартиры. Хохотать во все горло, поблескивая металлическими фиксами, шлепать по сочным задам местных шалав и горделиво выпячивать перед менее удачливыми ворами краденые часы, новый зажим для галстука, шелковую сорочку, тугие свертки купюр. Здесь его называли «королем», каждая девица мечтала заполучить его внимание на вечер, мелкие жулики считали за честь поднести Давилке стопарик и выпить с ним за одним столом.

Колька шел следом без желания, ему хотелось как можно быстрее вернуться в заброшку, угостить друзей, немного продуктов отнести маме домой. Но возражать урке он опасался. Не раз видел на деле, как Михан со спокойным выражением лица бьет наотмашь Иждивенца, который опять неловко ухватился за дорогой сервиз или рассыпал куль с крупой. Не хотелось унижения на глазах у людей. Колька лишь привычно набычился: придется потерпеть Михана еще недолго, чтобы расстаться с бандитами без ссор и разногласий.

Тем временем Давилка привел мальчишку к спуску в темный подвал, уверенно постучал условным знаком в слеповатое грязное окно у самых ног и зашагал по щербатым ступеням вниз. В бетонном полу вдруг приоткрылся широкий люк, высунулась большая лохматая голова хозяина подпольного кабака и игорного дома.

Давилке не терпелось похвастаться перед напарником, показать, от какой сытой жизни тот спешит отказаться. Внутри Колька сначала ничего не мог рассмотреть в полутьме, лишь в растерянности крутил головой в сизом дыму и гуле человеческих голосов. Потом глаза привыкли, и он разглядел заведение. Утром, после длинной веселой ночи, посетителей было уже немного, только гуляки, которые потеряли счет времени. Из-за плотных бархатных штор на крошечных окнах под потолком свет с улицы почти не проникал, помещение подсвечивали лишь скромные рожки под потолком.

Давилка затянул Кольку в одну из завешенных шторами кабинок, где плюхнулся на диван и, рявкнув подскочившему официанту:

– Беленькую неси, чего стоишь? Да икры на закуску, – швырнул на стол пачку денег.

Колька присел было на краешек дивана, но Давилка больно ткнул его в ребра.

– Чего сидишь как неродной? Вот смотри, такую хочешь? – Он отдернул штору и ткнул в полураздетую девицу с бокалом вина, сонно клевавшую носом за одним из столиков.

Давилка свистнул, девица ожила и, пьяно хихикая, направилась к их столику. Бедра у нее игриво покачивались, лямки платья сползли вниз, обнажив грудь. Колька в смущении отвернулся: голых женщин он толком не видел никогда. Давилка уже пихал ему в руки розетку с красной икрой.

– На, ешь, угощаю! Красивая жизнь ворам, смерть мусорам! Руками жри, тут не ресторация! – Он дернул кадыком и, запрокинув голову, влил в себя водку из ребристой рюмки. После шлепнул девицу по ляжке, сунул ей пару купюр в глубокое декольте. – Покажи пацану, как жиганы гуляют, давай сбацай!

Девица бесстыдно подтянула юбку до самых бедер, вскарабкалась на стол и застучала каблуками, визгливо выкрикивая:

Парень симпатяга, по жизни бродяга!

Походка городская, жизнь воровская!

– Видел, а? Как собака, все будет делать, и так с любой бабой! – восторженно выкрикнул Давилка. От выпитого у него раскраснелось лицо, движения стали непривычно размашистыми, на лбу выступили бисеринки пота. – И уважать будут все! Ты что думал, вор – это отброс?! В школе вас учат, в пионерии вашей. Да вор – это царь, к которому на поклон все ходят. Держись меня, Малыга, блатным станешь, королем здесь будешь!

Колька вдруг понял, что его сейчас вывернет наизнанку от визгов девицы, от ее толстых ляжек, мелькающих перед глазами, от густого смрада из человеческого пота, перегара и табачного дыма.

Он сунул посудину с икрой под ноги танцующей девице и бросился прочь, подальше от захмелевшего Давилки и его малины. Не видя дороги, он взлетел по лестнице вверх, нащупал на крышке люка щеколду, из последних сил толкнул перекрытие и оказался на свежем воздухе. С трудом поднялся и на ватных ногах побрел в сторону торговых рядов. Там поспешно принялся выбирать продукты, без счета отдавая шальные деньги. То и дело при воспоминании о нескольких минутах в подземном вертепе к горлу подкатывала мутная тошнота.

Разъяренный таким поворотом, Давилка рванул было за Колькой, но на улице остановился и выругался. Вот неблагодарный шкет, он ему показал красивую блатную жизнь, а тот, глупый, швырнул угощение и сбежал. Ну и пускай катится подальше! Будет еще на коленях ползать перед Миханом, прощения просить за неуважение к воровской масти.

Из-за угла домушник наблюдал, как Колька торопливо набирает продукты. Не торгуясь, не пересчитывая сдачу, сует в карман тающую пачку денег и торопится к следующему прилавку. Не умеет с деньгами обращаться, так и проживет всю жизнь нищетой. Зачем только Череп прикрывает, такой же никчемный, как Иждивенец, не выйдет из мальчишки толку.