Короли и Звездочеты

- Объясни, - потребовал Лорад, - с какой это стати моя дочь собралась за тебя замуж?

Октавио опешил. Вытаращился на Ангелику, будто та вдруг превратились в трехголовую змею.

- Я ищу ей жениха, - продолжал король, - думаю, кого ж выбрать - ллойярдского принца, Янтарного Дракона[6], или кого-нибудь с севера, из викингов, - а она вдруг заявляет, что никто ей не нужен, кроме тебя!

- Октавио, - подошла Ангелика. - Скажите папеньке правду - что вы меня любите и никогда не бросите, а не то он меня в Вечную Империю или какой-нибудь остров Дац просватает…

- Конечно, - кивнул Октавио, лихорадочно соображая, как же ему быть. Принцесса, милая принцесса… Конечно, он желал ей счастья всей душой, но кто он, вчерашний разбойник, а кто она - наследница тысячелетней королевской династии! - Это самое… не брошу… это самое… люблю…

Ангелика радостно завизжала и бросилась Октавио на шею.

- Гудеран! - деловито крикнул Лорад. - Где ты там?

Когда явился старший принц, Громдевур был морально готов к тому, что его запрут в какой-нибудь темнице, за оскорбление Короны. Вместо этого Гудеран и Лорад обменялись заговорщицкими взглядами:

- А ты, оказывается, был прав, - хлопнул король сына по плечу. - Так, с Ангеликой я определился. Давай сочинять завещание дальше…

Оказывается, таким образом его величество изволило позаботиться о судьбе дочери. А что? И генерал Громдевур - человек заслуженный, без сомнения, достойный, и будущему королю Гудерану - правителю умному и справедливому, но уж слишком далекому от войн и сражений - компетентный советник по армейским делам пригодится… Да и Ангелика - кто ж поймет этих женщин? - влюбилась в Октавио по уши.

Больше года Октавио наслаждался немыслимым, неземным счастьем. Поначалу придворные, глядя на эту странную пару - семнадцатилетнюю юную Ангелику и громоздкого, похожего на разбойника генерала - хихикали; после того, как Октавио немножко подправил улыбки самых упертых зубоскалов, смеяться перестали. Они бы поженились по весне, в канун нового года, но сохнущий от хворей Лорад ворчал, маялся, страдал, и дочь не решалась оставить его одного надолго.

Тут, как мышка из ларя с мукой, выскочил мэтр Нюй.

Он начал пророчить Ангелике, что «Аль-Кушар искривляет орбиту Аман-Бусара», «знаки Анкха смущают дома Лебедя и купель Скорпиона», «апогей зенита перевешивает в созвездии Посоха», «Змея кусает свой хвост», «Волки грозят затмением Охотнику и Кувшину», «Кот смещает равновесие»… Понять что-то в этой звездочетской ерунде было невозможно, но Ангелика вежливо слушала, кивала, соглашалась и обещала, что немедленно примет меры.

Когда Лорад дал поручение, проверить, какие беды творятся в горах Восточного Шумерета, Ангелика, дождавшись, когда отец окончит аудиенцию, выскользнула следом.

- Октавио! А может быть, ты не поедешь?

- Как это - «не поедешь»? Меня его величество попросил. Не бойся, душа моя, - он нежно поцеловал невесту в лоб, - сейчас мэтр Фледегран телепортирует меня в Луаз, там я возьму отряд; четыре дня - добраться до Монти, еще три-четыре дня - там на месте во всем разобраться; еще четыре дня - обратно. Ну, еще один день положим на всякие непредвиденные заминки - и через каких-нибудь тринадцать дней я вернусь. Обязательно.

Ангелика всхлипнула:

- Мэтр Нюй пророчит тебе неприятности.

- Дайте сюда мэтра Нюя, и он мигом поймет, что ошибался, предсказывая неприятности мне, - хвастливо пообещал Октавио.

Ангелика невесело улыбнулась сквозь подступающие слезы.

- Пошли, - потянула она Октавио в башню придворного мага. - У меня есть для тебя подарок. Я прошу принять его - чтобы он хранил тебя от бед.

В башне их уже ждал мэтр Фледегран. Он попросил Октавио вытянуть правую руку и тонкой кисточкой принялся наносить замысловатый узор на внутренней стороне ладони. Было немного щекотно, немного горячо, - а потом Фледегран положил на ладонь Громдевура тяжелый золотой медальон с миниатюрным портретом Ангелики.

- Постарайтесь хотя бы два дня поменьше тревожить артефакт, чтобы он лучше укрепился, - посоветовал маг, перебинтовывая ладонь с погрузившимся в нее медальоном.

- Мэтр Фледегран, - объяснила Ангелика, - вложил в артефакт заклинание, предупреждающее об опасности, плюс заклинание, снимающее чужое воздействие на твой разум. А рисунок, сделанный на ладони, поможет тебе не потерять мой портрет.

- Да я бы и так ни за что на свете не потерял, - улыбнулся Октавио, прощаясь. - Помни - через тринадцать дней. Я вернусь.

И восемь дней из назначенного срока уже прошли.

Вместо того, чтобы спешить в Луаз, он сидит рядом с двумя странными незнакомцами, смотрит в синее ночное небо, стараясь найти хоть одно знакомое созвездие, и ждет неизвестно чего…