Короли карантина (ЛП)

— Ты не понимаешь. Что они сделали…то, что они забрали у меня… — Я поперхнулась последними словами, и мое сердце сжалось в груди.

— Что они забрали? — Прорычал он.

— Все, — прошептала я.

Я попыталась отвернуться, но он не позволил мне, заставляя оставаться под его жестким взглядом.

Когда умерла Джессика, я развалилась на части. В моей груди образовалась зияющая дыра, которая так и не зажила. Секунду назад ее мучил кашель, а в следующую она была в реанимации, борясь за свою жизнь. Все произошло так быстро. Ослепляющие огни машины скорой помощи в два часа ночи. Мой папа забирается в машину вместе с ней. Моя соседка кладет свои морщинистые пальцы мне на плечо, обещая, что все будет хорошо. Но ничего хорошего не было. С тех пор ничего не было в порядке.

— Ну, тогда им больше нечего брать, не так ли, принцесса? — Слова Монро были мягче, и мои губы приоткрылись, когда я поняла, что он был прав. Как они могли причинить мне боль сейчас, когда они уже разорвали меня в клочья? Буквально сожгли единственные вещи в мире, которые имели для меня значение? Они исчезли, уничтожены, разгромлены. Но теперь, когда это было так, они никогда больше не смогут использовать их против меня.

Разрушать было больше нечего, за исключением одной вещи. Я подняла руку к своему ожерелью, лаская подвеску в виде кельтского узла, прежде чем потянуться за шею, снять ее и протянуть Монро.

— Ты сбережешь это для меня? — Спросила я своим голосом, охрипшим от криков.

Его бровь нахмурилась, но он не потянулся за ним, плотно сжав губы.

— Ты собираешься сдаться?

Я прикусила губу, прежде чем покачать головой, находя в себе еще унцию жизнестойкости, за которую можно ухватиться. Он взял ожерелье на ладонь, затем сунул его в карман, и мои плечи опустились от облегчения.

Я повернулась лицом к озеру, опустившись на землю используя тренч Сэйнта, чтобы прикрыть свою задницу от влажного песка, со сладким удовлетворением, пробежавшим по мне, когда я испачкала его. Монро опустился рядом со мной, и я взглянула на него, невероятно благодарная за то, что он нашел меня здесь.

— Что ты делаешь? — Спросила я.

— Я останусь здесь, пока ты не будешь готова снова встретиться с этими придурками. Затем мы достанем твою форму, и ты покажешь им, из чего ты сделана, продержавшись в ней целый день, принцесса.

Я долго смотрела на него, пока мое сердце бешено колотилось у основания горла. Он был темным принцем, а не доблестным. Я знала, что в нем была злоба, которая временами почти соответствовала злобе Ночных Стражей. Но была в нем и доброта. И даже если он делал это просто ради собственной мести, я все равно была благодарна ему за это.

— Спасибо тебе, — выдохнула я.

Он пожал плечами, и я перевела взгляд на воду, пытаясь позволить спокойствию окружающего мира проникнуть в мою кожу. И по мере того, как шли минуты, моя боль притуплялась, а сердце превращалось в железо.

Я хотела уничтожить этих ублюдков больше, чем когда-либо чего-либо желала. Я хотела сделать это ради Джесс, ради отца, ради Монро. Но больше всего я хотела сделать это для себя.

Единственное, чего я боялась, — это того, как я буду выглядеть в конце этой битвы. Потому что как я могу уничтожить трех монстров, не став одной из них самой?

Даже Бетховен не смог поднять мне настроения. Или Моцарт, или Вивальди, или Стравинский, или Вагнер, или Чайковский, или даже гребаный Дебюсси.

Моя кожа была покрыта потом, а мышцы горели от усталости из-за того, что я так чертовски усердно работал на тренировке, пытаясь наверстать время, которое я пропустил во время своего ритуала, но это было бесполезно. Ни хрена хорошего.

Моя хватка усилилась на весе, который я держал, и с яростным ревом я запустил его через всю комнату, где он ударился о серые кирпичи и выбил из них кусок, прежде чем упасть и врезаться в пол внизу, подняв облако пыли.

Я развернулся и взбежал по лестнице обратно в главную комнату Храма, перепрыгивая через две ступеньки за раз, в то время как мой пульс стучал в ушах.

Я не спал. Я все равно почти ничего не делал, но прошлой ночью я не спал всю ночь, звоня Киану, пока лазил по гребаным стенам, не зная, где он, черт возьми, был. Где, черт возьми, она была.

Я даже не знал, который сейчас час, что было чертовски немыслимо. Мой ритуал был единственной вещью, которая поддерживала меня в здравом уме, и этим утром он взорвался прямо у меня под носом. И мне казалось, что… что… моя гребаная голова вот-вот взорвется.

Я пронесся через гостиную и поднялся по лестнице на балкон, пытаясь привести свои мысли в порядок. Часы на стене ждали меня, предлагая ответы, которые могли бы вернуть меня в нужное русло, если бы я просто…

Семь, тринадцать. Тринадцать гребаных минут восьмого. Что это, блядь, такое? Тринадцать минут и ничего не произошло. Это было время впустую, время, когда я должен был глубоко погрузиться в катарсическую часть своей тренировки, а не бродить по церкви, как гребаное привидение.