Короли космоса

Он понимал, что после всех тех трудностей, через которые он прошёл, чтобы привести Фелтри сюда — это предельно нелепая позиция. И идея-то была исключительно его собственной. Но Брайант устал от постоянного переутомления, устал постоянно бояться. Его нервы были на пределе. Его представление о времени, реальности и здравом смысле было крайне неустойчивым. Он злился на Фелтри и ничего не мог с этим поделать.

Момент возвращения должен был принадлежать ему одному.

Он медленно пересёк маленький круглый дворик, вымощенный голубым камнем, и подошёл к белым металлическим воротам, изготовленным из простой решётки. Ворота были открыты. За двадцать один год, минувший с тех пор, как он проходил через них в последний раз, к ним не должна была прикасаться ничья рука. Он попытался вспомнить, оставил ли их открытыми, но не смог.

Фелтри, держась позади Брайанта, последовал за ним через ворота, он ступал тихо и не произнёс ни слова. Брайант довольно много рассказывал ему о городе, пока они находились на борту разведчика. Фелтри был тактичным и достаточно мудрым человеком. Он понимал, что этот город был для Брайанта всем, чего ему не хватало в детстве, товарищем по играм и компаньоном, чудом и мечтой. Он постарался, насколько это было возможно, не мешать Брайанту воссоединиться с ним. Но он держался поближе к нему, и его воспалённые от пыли глаза смотрели настороженно, в них было поровну подозрения и изумления.

За воротами длинный прямой проспект вёл между рядами зданий к отдалённой площади. Здания были невысокими, максимум в три-четыре этажа. Судя по их обветшалой облицовке и стёртым очертаниям декоративной резьбы, они были очень старыми. Судя по выветренному виду камня, они были уже старыми, когда защитный купол закрыл небо, навсегда защитив строения от ветра, дождя и мороза.

Купол образовывал низкий свод, возвышаясь не более чем на пятьдесят футов над самыми высокими зданиями. Снаружи его покрывала красная пыль. Ни один из них не знал, насколько сильно, но, судя по тому, как далеко они спустились от поверхности, слой был толстым. Для Брайанта всё было как всегда. Фелтри почувствовал приближение приступа клаустрофобии. Он содрогнулся при мысли о тоннах пыли над ним. Почти поддавшись панике он посмотрел на толстые опоры, которые, словно солдаты, выстроились за рядами домов. Они казались достаточно прочными. Так же как и пластины из металла или пластика, образующие купол. Это его немного успокоило.

Тротуары проспекта были приятного жёлтого цвета. В городе было четыре главных проспекта, деливших его ровно на четыре части, и каждый проспект был своего цвета. Не все дома были каменными — некоторые из них были из пластика или бетона. Они были окрашены в нежные оттенки розового и золотого, зелёного и голубого — во все цвета, радующие глаз. По некоторым из них вились виноградные лозы, а на клочках земли, орошаемых из скрытого под ними источника, росли кустарники и цветы. Но выглядели они чахлыми, поникшими, запущенными.

Фелтри вдохнул тёплый, свежий воздух. Очевидно, здесь располагались центральная очистительная установка и насосная станция. Свет, примерно соответствовавший свету звёзд Солнечного типа, исходил от сети труб, протянувшихся по куполу. По идее в нём должны были присутствовать все стандартные составляющие солнечного света.

Идя за Брайантом по жёлтому проспекту, Фелтри вынужден был признать, что город прекрасен. Но он уже возненавидел его. Он ненавидел низкий купол — хрупкую защиту от ужасной смерти. Он ненавидел тишину. Её было слишком много, целый город, наполненный напряжённой и бесконечной тишиной, так что звуки их шагов и дыхания казались громче криков толпы.

Лицо Брайанта сохраняло восторженное и радостное выражение. Его взгляд блуждал туда-сюда, приветствуя старые достопримечательности и воспоминания. Но постепенно, по мере того как они приближались к овальной площади, к которой сходились четыре главных проспекта, в его глаза стала закрадываться тень недоумения.

Здания, выходившие фасадами на площадь, были белыми, строгими по форме и выглядящие внушительными, несмотря на небольшую высоту. Овал был разделён пополам рядом резных мемориальных стел. Они тоже были белыми, и эффект от всей этой белизны после цветных улиц был ошеломляющим. Когда Фелтри подошёл ближе к стелам, он увидел, что на них высечены фигуры, похожие на человеческие, а также какой-то текст.

Брайант положил руку на первую стелу и оглядел стоящие в тишине белые здания. Он впервые после проникновения в город заговорил.

— Всё точно так же, — сказал он, — и всё же не так.

— Двадцать один год — долгий срок, — заметил Фелтри.

Удивлённый и печальный Брайант медленно огляделся вокруг.

— Это просто город, — сказал он. — Он… — потом запнулся, подыскивая слово. — Он больше не мой.

Брайант испытал ужасное чувство потери, которое не мог постичь.

Фелтри выразил его словами.

— Тогда тебе было четырнадцать. Сейчас тебе тридцать пять.