Короли ночи

Кормак был одним из этих людей, так как родился в Конначате, но ни в коем случае не испытывал к землякам родственных чувств. Он провел среди этих людей слишком много времени, чтобы не презирать их за примитивность, но одновременно, не оценить их достоинства в бою. Сейчас он приблизился к воротам и, не ожидая, пока стража сама его заметит, начал орать. Он хорошо знал, что шотландцы вначале бьют, а потом уже смотрят, на кого пришелся удар. Хриплый голос приказал ему стоять спокойно. Его осветили факелом. В неровном свете он увидел суровые лица с всклокоченными бородами и пристальными холодными глазами.

— Кто ты?

— Парта Мак Отна с Улахалу. Прибыл на службу к Эохайду Мак Алибе.

— Ты весь мокрый.

— Было бы чудом, если бы я был сухим. За нашей ладьей гнались саксы, кажется, только я один и спасся от стрел и волн. Я доплыл до берега, уцепившись за сломанную мачту.

— А что с саксами?

— Я видел, что их парус пропал на юге. Возможно, они поплыли воевать с бриттами.

— А почему же стража не заметила тебя на берегу?

— Я вышел на берег за милю отсюда и шел на огни. Когда-то я уже был здесь и знаю, что это Ара, а как раз сюда я и собирался.

— То, что он говорит, похоже на правду, — произнес один из стражников. — Впустите его.

Ворота открыли, и Кормак вошел в лагерь своих заклятых врагов. Между хижинами горели костры, у ворот собралась группа любопытствующих, слышавших разговор сторожей и пришельца. Его рассматривали обрюзгшие растрепанные женщины и полуголые дети, у каждого из них он заметил какое-нибудь оружие. Даже едва научившиеся ходить карапузы сжимали в ручонках камни или куски дерева. Это был самый выразительный знак их дикости. Без сомнения, в случае необходимости эти малыши защищались бы, как дикие котята. В конце концов, разве он сам когда-то не был таким? И нет ничего удивительного в том, что Рим не смог устоять пред такими воинами.

Он не боялся, что его узнают, и спокойно пошел за вооруженным человеком, который вел его к самому большому зданию во всем селении, видимо, дому вождя. В Каледонии некогда было заниматься условностями, поэтому дворец вождя оказался самой обыкновенной хижиной, только более просторной, чем остальные. Кормак усмехнулся, сравнивая это поселение с городами, в которых бывал. Но не башни и стены делают город городом, а живущие в нем люди. Его провели в просторное помещение. Несколько десятков вооруженных людей сидели за грубо сколоченными столами, многие пили из кожаных кубков. Во главе самого большого стола сидел уже знакомый ему король. Рядом с ним стоял менестрель, косматое чудовище, которого Кормак машинально сравнил с утонченным Коналом.

— Сын Алибе, это воин с Эрина, который хочет служить тебе.

— Кто твой вождь? — икнул совершенно пьяный Эохайд.

— Я свободный воин, — ответил Кормак. — Но было время, когда я шел по следам Донн Руат Мак Финна, принца Улахалу.

— Садись и пей, — сказал король и подкрепил свое приглашение неверным жестом волосатой руки. — Потом поговорим.

Собственно говоря, на Кормака уже никто не обращал внимания. Несколько шотландцев подвинулись, так что он смог сесть за стол, кто-то подал ему наполненную чашу. Быстрые глаза кельта заметили двоих людей, сидевших напротив. Одного он узнал. Сигул, норманнский предатель, нашел убежище среди врагов собственного народа. При виде Сигула Кормака охватила злость, но, бросив взгляд на сидевшего рядом коренастого, смуглого человека, он забыл про Сигула. Пикт!

Кормак попытался втянуть его в разговор и какой-нибудь историйкой склонить к откровениям на тему пропавшей Елены, если, конечно, тому что-нибудь известно. Но для этого разговора пиктский вельможа — а никто другой, пожалуй, здесь не сидел бы — был пьян. Он выкрикивал непристойные песенки, отбивал такт мечом по столу, а если замолкал, то только для того, чтобы влить в себя очередную порцию пива. Здесь все были пьяны, за исключением Сигула — тот внимательно наблюдал за гостем.

Как раз когда пикт пил свое пиво, а Кормак думал, как бы втянуть его в разговор, менестрель затянул одну из своих диких песен. В ней он называл вождя Волком из Альбы, самым великим кормильцем воронов. Пикт в пьяном угаре вскочил на ноги и стал стучать кружкой об стол. Он не помнил себя: пикты обычно пьют легкое пиво и не приучены к тому пойлу, которое подавали здесь.

— Это правда, — заплетающимся языком бубнил он. — Эохайд Мак Алибе — великий воин, но не самый великий в Каледонии. Кто равен величием восседающему на древнем троне пиктов королю Брогару?

А второй после него — это Грулк. Это я — Грулк Разящий! В моем доме, в Гротго, есть циновка, сотканная из скальпов бриттов, англов, саксов и шотландцев тоже!

Кормак нетерпеливо пожал плечами: эта пьяная похвальба могла привести только к тому, что такой же пьяный и оскорбленный шотландец убьет крикуна. Но уже от следующей тирады пикта он с трудом сдержал себя.