Короли пепла

Мужчины напряглись, пытаясь разжать их обеими руками, но безуспешно. Двое других гибкими, как растения, палками стали лупить его по ногам – казалось, гибкие древки предназначались скорее для причинения боли, а не реального ущерба. Когда и это не возымело действия, удары обрушились ему на колени и грудь, голову и лицо, пока он не ощутил во рту вкус крови.

Букаяг сплюнул ее и рассмеялся.

– И это все, что у вас есть, мелюзга трусливая? Палки да ножи? Кожа да пальцы?

Рока вздохнул и оставил брата делать свое дело. А сам в Роще закопал несколько новых северных растений в саду своей матери, хоть и не знал, сколько им нужно воды и достаточно ли будет солнца. А после направился к своему дому, который был гораздо роскошнее, чем скромная изначальная постройка.

Он уже завершил два этажа и вырыл подвал вокруг погреба. Большую часть стен он заново выложил камнем и сделал новые комнаты для гостей или для чтения, а также одну для детей и их игрушек – на всякий случай. Все кровати были теперь добротными, с надлежащими рамами и тюфяками. Деревянная мебель, которую он вырезал сам и расставил по всем просторным помещениям, была украшена подушками.

Повсюду вокруг него мертвецы наводили чистоту и вытирали пыль, одинаково гордясь своей работой. Роке нравилось иногда перекусывать здесь, на кухне. Это было просто притворство, а его гости-покойники никогда не ели и не пили, но все равно он считал это хорошей практикой. Здесь, в своем доме, он любил все делать как положено.

– Передай-ка соль, – сказал он Девице-из-темницы, которая появилась целехонькой, лишь с парой синяков на шее от того, что он ее душил.

Они улыбнулись друг другу, и в отличие от некоторых иных она его, похоже, не винила.

Рока похвалил поваров. Он не мог точно сказать, чье это мясо, но ему было безразлично. В любом случае на вкус оно напоминало кровь, так как терзатели все еще избивали его своими палками.

Краем глаза Рока увидел, что терзатели оставили его руки в покое и перешли к девяти пальцам на ногах. Металлическими щипцами они оторвали один из ногтей, и Букаяг засмеялся и пошевелил пальцами рук, прежде чем снова стиснуть их и подмигнуть.

Рока вздохнул и не стал вмешиваться. Он знал, что благоразумнее было бы проявлять боль и ужас. Но поскольку их обоих, скорее всего, ждала смерть, он дал брату поразвлечься.

* * *

Изувеченный убийца не имеет ценности.

Арун смотрел, как эти остолопы терзали и дубасили его трофей. Он прижимался к двери, неподвижно и тихо, заставляя здравый смысл пересиливать желание.

Идиот, думал он. Зачем портить его? Ну и болван. Экое расточительство!

Король Трунг с комфортом восседал, пока бледный дикарь все сильнее краснел от рубцов, а бамбуковые палки отстукивали неритмичный мотив.

Так значит, они его сейчас забьют насмерть? Я слишком опоздал? Или все же могу вытащить его на глазах у короля?

Арун не знал, но рисковать боялся. Он стиснул кулак и ждал в темноте, дыша в свою маску. Если он ничего не сделает и его «приз» умрет, то вся его работа, подготовка и риск ничего уже не будут значить. Но он знал, что у него нет другого выбора, кроме как ждать.

Во-первых, Трунг должен уйти. Если он увидит, как Арун бросится на его штатных терзателей, то побежит к своим телохранителям, и в считанные мгновения примчится сотня зорких мечников, каждый из которых предупрежден и высматривает большое белое существо, которое Арун, возможно, не сумеет успокоить или спрятать.

Разумеется, он мог бы послать все это на фиг. Он уже потратил небольшое состояние; и да, он мог бы купить две лодки вместо одной до уплаты всех взяток. Но попытаться – и потерпеть неудачу? Немыслимо. Лучше жить и вновь играть на деньги, а пока что, прямо сейчас, он мог подождать. Причиненный дикарю ущерб все еще был незначительным. А король еще мог уйти. Или с неба может рухнуть скала, сухо подумал Арун, а земля разразится каким-нибудь огненным взрывом.

Он внушил себе спокойствие, которого не чувствовал, и начал медленно, размеренно дышать. Он ждал, пока терзатели выдергивали парочку ногтей на ногах варвара; он смотрел, как они поднимали клинки и кочерги и держали их в нескольких дюймах от странных глаз варвара. Но этот мужчина не вскрикнул и не вздрогнул, и терзатели опустили свои клинки. Они снова взяли бамбуковые прутья и принялись колотить его по бокам, как будто отбивали мясо. Но все это время полоумный дикарь только смеялся или сплевывал кровь и ухмылялся.

Мне нужно, чтобы он бегал, дрался и плавал, подумал Арун. Невыполнимо, если его попортят; невыполнимо, если его сведут с ума.