Короли преступного мира

Альберт не знал Ваську и потому отнесся равнодушно. Зато среди танцующих он увидел Анку-пулеметчицу. Он сразу догадался, что Зыбуля устроил это для него. Выбрав момент, он подошел к ней. Она была в кружевном розовом платье. Немного раздавшаяся в талии, но по-прежнему привлекательная.

— Господи, ты еще помнишь, — засмеялась она.

— Я всегда помню и всегда тебя хочу.

— Врешь… у тебя же жена?

— Могу доказать, — улыбнулся Альберт.

Анка-пулеметчица не изменилась. Как и прежде, она была правой рукой Зыбули. «Этот прохвост, — подумал Альберт, — превратил ее в наложницу». И тем не менее Анка хороша. Альберт утащил ее в кабину. В темноте там кто-то уже ворочался. Ему было наплевать. Он вспомнил старое время. Не мешкая они нашли подходящую позу. Анка была в упоении. Когда все закончилось, она сказала:

— Альберт, я счастлива.

…В ресторане потихоньку гасли огни. Уставшие музыканты, окружив Мазоню, пили за его здоровье. Молоденькие цыганки куда-то утащили Зыбулю. А кругом шумела, бесновалась разгульная толпа: остановить ее можно было только из пожарного брандсбойта…

Мазоне все нравилось.

Иногда он искал глазами Альберта. И, не найдя его, не огорчался: молодому — молодость.

Ваську Золотое Кольцо выпороли. Пьяный, лежал на полу и, скрипя зубами, грозился отомстить обидчикам. Он проклинал тот день и тот час, когда оказался в этом болоте…

84

Альберт жил у Мазони два дня. Мазоня ухаживал за ним, как за маленьким ребенком. Альберту это нравилось, нравилось, что Мазоня к нему не остыл и по-прежнему его любит.

Возникали у них и разговоры. Доверительные и непринужденные. Альберт рассказывал о Сомове, который вдруг исчез среди белого дня. Вот так, взял и исчез… не от кредиторов же он сбежал? Здесь дело темное…

Мазоня был согласен.

— В мире не бывает… чтобы само по себе. Обязательно кто-то кем-то командует. Не я, так ты. Не ты, не я — так другой. Мы все жрем друг друга.

Альберту это понравилось: мы все жрем друг друга.

В Москву он уехал с ночным. Еще не зная, что в тот час, когда отходил его поезд, на Пригородном рынке огонь хлестал мазоновские палатки и ларьки…

Вот так. Не успел Мазоня прийти в себя после юбилея, как перемирие кончилось. Долго молчавшие кресты неожиданно выдвинули ультиматум. Мазоня почему-то не сказал об этом Альберту, но ультиматум его озадачил: кресты требовали от Мазони потесниться…

Потесниться — это уступить Пригородный рынок, что недалеко от вокзала, и уступить часть заводского района, именно сервис, так как они тоже хотели «кидать».

Мазоня внешне принял все спокойно. Хотя понимал, что такое уступить район сервиса…

На ультиматум он не ответил. Просто сделал вид, что его это не касается. И вот первая ласточка — на Пригородном сгорели все «торговые точки», как их вежливо называл Зыбуля.

С крестами произошла «разборка». Все ожидали настоящего боя и потому приготовились. Но милиция разнюхала и ледового побоища не получилось. Но выяснение было на высоких тонах. Кресты сказали:

— Хватит Мазоне властвовать. Или пусть делится, или…

Драки вспыхивали ежедневно. Азарт крестов нарастал, и нужно было что-то делать…

Ночью к Мазоне прискакал Зыбуля. Новость прогнала сон: Васька Золотое Кольцо скурвился. Перебежал к крестам, обещая поднять бачков против Мазони.

Мазоня, хоть и знал предательскую повадку Васьки, но не поверил: несмотря ни на что он считал его корешем.

Но Васька скурвился… И все-таки сбежал к крестам. На первый момент Зверь и другие лидеры были обескуражены. Тот ли Васька, за кого он себя выдает? Но Васька клялся, что Мазоня теперь его враг, и пусть все урки об этом знают.

Васька, выпив водки и порозовев, к тому же требовал над Мазоней «суда чести», так как тот предал «воров в законе», став у «начальничков» «бугром».

Хорошенько подумав, кресты все же Ваське поверили и в том, что он поднимет бачков, и в том, что империи Мазони придет конец, если они немножко поднажмут.

Мазоня целый день провел в одиночестве. Лежал в спортивных штанах и вельветовой рубахе на диване и нещадно курил; а когда сохло горло, глотал прямо из горлышка пиво.

Даже Зыбуля не тревожил его, хотя и был где-то рядом «на стреме».

Поздно вечером приехал на своем «вольво» Душман, и Мазоня, заросший щетиной, встретил его радушно.

— Ты меня извини. Я в запое, — ухмыльнулся он, показывая свое трезвое лицо. Душман понял правильно: тяжкое раздумье бывает похлеще запоя.

В разговоре Душман подтвердил: Васька Золотое Кольцо действительно тащит за собой Валерку по прозвищу Сова…

— Сова — птица хоть и ночная, но не столь важная, — задумчиво произнес Мазоня. — Птицы важные там, у крестов. Кто? Зверь?

— Зверь. Он лезет изо всех сил.

— Вот мы ему и поможем.

Много они не болтали, так как Мазоня страшно захотел спать.

И встал он на следующий день рано. Сев в «мерседес», приподнесенный ему в день юбилея, уехал один в неизвестном направлении. Зыбуля с ног сбился, разыскивая Мазоню. Он считал, что такая роскошь сейчас непозволительна, хоть он и Мазоня.