Короли преступного мира

Сам Зыбуля отделался легкими «украшениями», но был страшно напуган тем, что в драке оказался Альберт. Преодолевая страх, Зыбуля тут же позвонил Мазоне.

Мазоня наконец взял себя в руки.

— Ты в больнице? Организуй охрану. Я сейчас.

В больницу одновременно выехал Мишка Кошель.

Альберт лежал в двухместной палате. Накинув белый халат, Мазоня резко открыл дверь и крупным шагом подошел к постели.

— Ты же знал, что на носу экзамены…

— Я-то знал, но этого почему-то не знали кресты. Следовало бы их предупредить. — Альберт обиженно отмахнулся от Мазони. — Радуйся, что еще пронесло.

Мазоня покачал головой, и Зыбуля получил строгий приказ: лишних в палату не пускать. Сикух тоже…

Пока ходил только Артур. Он принес много книг и, расположившись, как дома, далдонил науки. Альберт удивлялся его привязанности: как кутенок…

Артур был и придирчив.

— Ну что же ты такой бездельный, Альберт? Тебе же на юрфак поступать!

— А тебе?

— Мне? — Артур мрачнел. — Мне как бог пошлет. Так сказал отец. Я пошел бы в МГИМО. Но отец прав — там без руки делать нечего. Не забывай, я же провинция.

— Ведь и я провинция. А сажусь не в свои сани.

— Ты осилишь. У тебя голова. Это я тебе говорю честно.

Альберт сел на постель и засмеялся.

В палату заглянула медсестра.

— Там какие-то девочки пробиваются.

— Так и знал! Анка-пулеметчица…

Артур покраснел и закашлялся…

— Ну я пошел…

— Чего пошел-то? Не съест же…

Он зло посмотрел на Альберта.

— Ты прекрасно знаешь, что съест.

Альберт развел руками — нехристь! Анка столкнулась с Артуром в дверях.

— Ах, ботаник, — смачно улыбнулась глазами. Нет, умела Анка дразнить мальчишек! Артур выскочил, как из бутылки пробка.

— Чего он боится?

— Тебя, красотка! Не иначе влюбился.

Анка-пулеметчица зачастила и даже оставалась на ночь; дежурный врач засек это, и скандал кончился тем, что девчонок перестали пускать в больницу. Альберт не расстроился — да хрен с ними!

— Давай, Артур, по такому случаю закурим.

— Я не курю. Бросил.

— Почему ты бросил?

— Кто курит, у того табаком пахнут волосы. Губы пахнут и даже лицо — у, противно! Презираю курящих девчонок. Даже шампунь не может перебить запах табака.

Альберт открыл форточку и бросил сигарету.

— Все, я понял.

Прямо из больницы Альберт поехал писать сочинение. Волновался чертовски. Мандраж бил такой, что он забыл главную цитату, — да и бог с ней, с цитатой, главное — поменьше ошибок…

Про цитату не вспомнили. Ошибок у него не было. Он получил по достоинству пять.

Давно забыв о распрях, к Альберту подобострастно подскочил одноклассник в джинсовом костюме.

— У меня тоже пять. Надеюсь, встретимся в МГИМО?

— Только бы не в зоне… — незлобно усмехнулся Альберт.

У подъезда школы его ждала расфуфыренная Любка.

— Поздравь, я — ботаник. У меня пять!

— Ты уедешь? — В ее глазах стояли слезы.

Он обнял девку.

— Ох, задурят нас, чего мы там понимаем. Задурят!

40

Сразу после выпускного Альберт уезжал в Москву. Он даже не остался на символический банкет, что удивило Артура.

— Сам понимаешь, — объяснил Альберт школьному другу. — Москва любит тех, кто не запаздывает.

На вокзале провожали двое: Мазоня и Зыбуля. Перед отходом поезда Зыбуля крепко пожал руку, а Мазоня, обняв, немного размяк, растрогался, но быстро взял себя в руки и нарочито жестко сказал:

— Ну вот, все. Хотя итоги подводить рано. Приезжаешь студентом. Ты меня понял?

Как тут не понять… Альберт стоял в тамбуре, пока не скрылись знакомые сутуловатые фигуры. Вот и все. Он прошел в свое купе и долго тревожно смотрел в окно…

Сосед, мужчина средних лет, в роговых очках, с любопытством спросил:

— Поступать?

Альберт молча кивнул.

— В университет? Юрфак?

— Юрфак…

— Все сейчас прут на юридический. Зачем? В правовое государство? Но и там даром хлеба не дадут…

Альберт смотрел в окно и думал о своем.

На абитуре было весело: очкарики тряслись, поскольку ходил слух, что очкариков «режут». Большинство из армии и производства. С ними щебечут, с ними лясы точут. Альберт нервничал, как все: господи, не может же он вернуться домой с пустыми руками!.. Репетитор, с которым написал несколько сочинений, скромно заметил:

— Ну что ж. Посмотрим.

И все? Никакой надежды… Впрочем, Альберт особо не трусил. Сочинение он написал быстро и сдал раньше других. На вопрос: «Вы прочитали?» — ответил шуткой: «Перед смертью не надышишься».

Прошло два мучительных дня, и вот он стоял у экзаменационного списка. Не верил своим глазам. За сочинение — пять. Даже оранжевые круги пошли. «Да что ты волнуешься, дурак, пять же!»

Альберт почувствовал взгляд со стороны и обернулся. Голубоглазый миловидный юноша улыбался. Альберт вспомнил знакомое по экзаменам лицо и сделал шаг навстречу.

— Ну, прошел?

— Четыре.

Они шли рядом по коридору, оживленно разговаривая, и вышли на улицу. Палило солнце, и машины, не уступая дорогу, мчались наперегонки.

— Словно они абитуриенты, — засмеялся голубоглазик.

— А как тебя звать-то? — спохватился Альберт.

Тот словно удивился.

— Пашка.

— Пашка-растеряшка, — пропел Альберт, — а меня…

— Тебя Алик.

— Альберт.

— Все равно Алик…

— А куда рванем?