Короли рая [litres]

Кейл велел ему сесть у дерева и сосредоточиться на смокве. Через пару минут Асна заострил внимание на другом слове из шести букв и показал себя отвратительным учеником – но, громко и часто высмеивая Кейла следующие несколько дней, он в действительности вызвал некоторый интерес. Ну, или внимание. И довольно скоро некоторые из ребят стали спрашивать, какого черта Кейл делает на лужайке каждый день. Когда он разъяснял им, они обычно оставались.

Теперь он осмотрел своих учеников, рассудил, что все они добросовестно пробуют сосредоточиться, и решил, что за время ожидания немного «погуляет» по двору вне своего тела. В основном он хотел подслушать.

Иногда он чувствовал себя виноватым, если слышал что-нибудь личное, но всегда держал это при себе. Ему только хотелось услышать, о чем беседуют местные, узнать о них и об их жизнях и лучше понять их. Мысль, что он вообще в состоянии их понимать, опьяняла его и помогала чувствовать себя менее одиноким.

Дорога в академию заняла несколько месяцев – несколько долгих, изматывающих, трудных месяцев, по многим причинам, не последней из которых было то, что Кейл восстанавливался от полученных травм. По крайней мере, за это время Амит успел обучить его наранскому разговорному, но не особо преуспел, а в Нандзу это был всего лишь один язык в бурлящем море иностранных слов.

Здешние студенты прибывали со всех уголков империи, а также из-за ее пределов – огромное количество культур, языков и диалектов ошеломляло разум. Но оказалось, это совсем не проблема, по крайней мере не для «духа» Кейла, который как будто понимал, что имеется в виду, какое бы наречие ни использовалось.

– …вообще-то я слышал, они поклоняются рыбам и ходят голые, так что это приятный сюрприз.

На траве возле Северной тропинки стояли несколько местных, наблюдая за Кейлом и остальными – явно с некоторым весельем.

– Хочу на это посмотреть, он такой красавчик – может статься, он вообще женщина.

Все они от души посмеялись, и Кейл ухмыльнулся. Ой, ну кто б говорил, «мужебабы».

– Конечно, мы-то знаем, островитяне двуполые.

Ладушки, очень забавно. Ха-ха.

– Гермафродиты, пацифисты, нудисты, рыбопоклонники. Настоящая угроза империи.

Кейл мотнул головой и подумал, не пора ли ему побродить где-то еще…

– Ну, я слышал, этот конкретный рыболюб – какой-то принц и его хотят попробовать сделать священником.

– Что? – засмеялся тот, кто, по-видимому, был заводилой – во всяком случае, именно на него смотрели другие пацаны для одобрения после каждой шутки.

Да, что?

– Я серьезно. Я слышал, отец обсуждал это со старшим священником – назвал его любимцем императора и дал весьма ясное указание.

Заводила грянул от смеха так, что едва не сломал ребро, и покраснел.

– О боже мой. Да они обосрутся.

– Извините?

Вдалеке звучал женский голос.

– Извините, сударь?

Кейл заставил себя вернуться обратно в тело и обнаружил, что на него пристально смотрит юная женщина. Красивые глаза, подумал он. Добрые.

На ней был такой же серый студенческий халат, что и на всех остальных, однако надетый поверх красного, великолепно украшенного платья. Или, может, униформы. Или того и другого.

– Простите – да?

Она выглядела смущенной.

– Простите за беспокойство, но меня попросили отвести вас в кабинет заместителя священника Фушэня, если это удобно.

«Если это удобно» по-нарански означало «сию же минуту».

Кейл со вздохом заметил, что некоторые из его учеников теперь сосредоточились на красивом лице девушки либо тонких изгибах ее тела под платьем, а не на травинках или своем дыхании. От мальчишек другого и ждать не приходится, решил он.

– Сейчас меня устраивает, благодарю. Сударыня?..

Она поклонилась:

– Ли-йен.

Он поднялся и ответил на поклон, затем взглянул на дюжину своих учеников:

– На сегодня это всё. Увидимся завтра.

Они встали и откланялись; кое-кто не слишком сдержанно лыбился и подмигивал.

Кейл вместе с Ли-йен шел к арке из резного камня, ведущей в Северную секцию Нандзу. Он чувствовал на себе взгляды заводилы c приятелями, но оставил без внимания, стараясь полностью вернуть свои чувства к настоящему и внешнему и стряхнуть затяжное ощущение потусторонности, которое всегда вызывали у него «прогулки» вне тела.

– Вы с ними что, молились? – спросила его провожатая явно натянуто, как человек, обязанный поддерживать беседу.

– Нет, – ответил Кейл, чувствуя себя свободным от подобной принужденности. Но после пары неловких мгновений он решил, что не хочет смущать ее. – Это называется медитацией. Это… способ успокоить и дисциплинировать ум.