Короли рая [litres]

– Довольно. – Эллеви ни на миг не поверила в эту внезапную почтительность, но девица хотя бы соображала достаточно, чтобы попытаться манипулировать вышестоящей. А значит, понимала, что вынуждена это делать. Эллеви подалась вперед, чтобы говорить шепотом: – Думаю, я отдам тебя гвардейцу Ордена. – Она улыбнулась для пущего эффекта. – Я приберегала одного жирного, старого беззубого кабана для такой девчонки, как ты. О, его палка, возможно, уже и не действует, но смотреть, как он отчаянно толкается о твою юную плоть, может быть весьма приятно. По крайней мере для меня.

Фальшивое смирение ученицы усохло и сжалось вокруг нее истинным страхом, ее голова опустилась еще ниже, и она уставилась себе под ноги.

Да, девочка, я могу уничтожить тебя одним-единственным словом, и тебе стоит это запомнить. Эллеви вздохнула, как будто ничто в мире не имело особой важности.

– Или ты можешь научиться слушаться и быть полезной.

Дала исправно кивнула, не поднимая головы.

– Не в этом цикле, полагаю. – Эллеви подперла рукой подбородок и откинулась в кресле, заново изучая девицу с макушки до пят. Фигурой она уже напоминала взрослую женщину – бедра и грудь, каких никогда не имела Эллеви, но которыми, казалось, просто-напросто очарованы мужчины. А еще она была крепкой на вид, почти как сельская матрона, и симпатичной, несмотря на красное пятно шрама. Он придает ей некую… свирепость, рассудила Эллеви, что наверняка делает ее еще более пригодной для мужчин Юга.

Но Эллеви решила, что эта девчонка – лесной пожар, сезонная неприятность. Она будет полыхать ярко и обжигающе, испуская темный дым, но долго не протянет и угаснет, а через год или два о ней забудут.

– Если ты поедешь с этими людьми и будешь сообщать мне всё в точности, не делая абсолютно ничего больше, тогда, возможно… – Она пожала плечами, как будто не была уверена.

Дала подняла взгляд с подобающим трепетом.

– Возможно, я могла бы обеспечить твое обучение при сменщице Кунлы, например. Но это будет означать еще два года на холоде, дитя, и я потребую уважения к правилам Ордена, когда вернешься.

Дала поклонилась и без стеснения пала на колени, и Эллеви пришла в восторг, когда поняла, что некоторые из мужчин и матрон наблюдают.

– Встань, дочь. – Она постаралась скрыть удовольствие в голосе, затем встала рядом с Далой и оглядела улыбающиеся лица в переполненном зале.

Конечно, это не тот Праздник Весны, который она ожидала, но от этого не менее интересный.

– Дети, я поздравляю вас. – Поначалу она хлопала одна, но вскоре матроны последовали ее примеру, и женщины повернулись к своим партнерам, коснулись их рук и задержали взгляды, а вожди раздулись от их внимания.

– Каждый мужчина в этом зале войдет в книгу!

Они разинули рты от ликующей гордости, и Эллеви подумала: Если мне в будущем понадобится большое войско, теперь я знаю, как его собрать.

– Вы будете названы Истребителями Ереси, – прокричала она сквозь шум, затем особо указала на молодого предводителя: – А Бирмун – Убийцей Негодяя Букаяга.

Даже более сдержанные мужи одобрительно взревели, несомненно, довольные большими наградами за столь малые усилия.

Эллеви, однако, смотрела на Далу. Смотрела, как ее лицо вспыхнуло, а глаза искали единственного мужчину, пока она хлопала в ладоши, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Слезы, да, и гордость. Она хорошо его знает.

Эллеви припрятала эту мысль, на мгновение ощутив, будто весь мир по-прежнему танцует под ее песню, но это чувство прошло, когда ее взгляд остановился на Вальдайе. Карга сидела тише воды ниже травы, пристально и безучастно разглядывая зал, а также Далу, Бирмуна и Матриарха.

Медленно разгорающийся огонь – истинная опасность: может вообще почти не дымить, но все-таки однажды воспламенить лес. Ее кузина молча жевала деснами овсянку и ждала, и Эллеви только сейчас пожалела, что женская война не так же примитивна, как мужская, и что она не может прямо сейчас вонзить клинок в сердце противницы.

37

Сухой сезон. 1578 год П. П.

Заново, – сказал Оско по-нарански почти без акцента, когда меч Кейла вылетел из ослабевшей хватки и зазвенел по плитам пола.

Кейл подобрал клинок – спина заныла, – затем развернулся и сделал выпад.

Оско увернулся. Он всегда уворачивался. Его льняная мешковатая рубашка хлопала, когда он крутанулся и рубанул сверху вниз с такой силой, что деревянный клинок принца весьма-таки бесцеремонно полетел обратно на пол.

– Это могла быть твоя голова, Островитянин. Не атакуй вслепую.

Кейл вздохнул и помотал кистью. Его сбивала с толку не легкость побед Оско, а постоянные упреждения попыток принца застать врасплох. Ну, и легкость тоже, да.