Короли старшей школы

Звучит та дурацкая песня, которую она слушала в коридоре в тот день, и я резко оборачиваюсь, потянувшись к телефону. Я хватаюсь за него прямо в тот момент, когда начинается припев, и начинаю громко кричать о том, что не хочу жить ради пустоты, но это именно то, чем сейчас является для меня эта жизнь.

Пустота.

Какой цели я могу служить без нее? Кто я без нее?

Никто.

На меня накатывает волна пьяной силы, я отрываю динамик от стены, по комнате разносится громкий визг, потом я разворачиваюсь и швыряю динамик в телевизор, оставив зияющую дыру в центре, и срываю телевизор с креплений.

Люди ахают и вылетают за дверь, но мне плевать.

Я хватаю пустые пивные бутылки, стоящие вдоль камина, и швыряю их в стены, наслаждаясь грохотом. Каким-то образом мне удается поднять кофейный столик, который был придвинут к боковой стене, и ударить им по гребаному детскому чайному сервизу, готовому и накрытому на троих.

Он и она. Моя.

Она моя.

Я не знаю, как я туда добираюсь, но следующее, что я помню, – я стою на коленях в траве перед домом, и у меня не осталось ни грамма сил. Крик эхом отдается в деревьях вокруг – мой голос.

Я лежу, глядя на звезды, но они быстро превращаются в размытое пятно, а потом все вокруг чернеет.

* * *

Чертовы птицы.

У меня закружилась голова от их пронзительного щебета, и мои глаза начали открываться. Я моргаю несколько раз и замираю, когда поворачиваю голову и нахожу Рэйвен, спящую прямо на траве рядом со мной.

Грудь мгновенно начинает болеть, сердце колотиться в сто раз сильнее, чем стучит в голове.

Я хочу повернуться на бок, чтобы получше разглядеть ее, протянуть руку, чтобы проверить, не подействовало ли на меня что-то сильнее, чем алкоголь, но я не осмеливаюсь пошевелиться и разбудить ее. Если она проснется, она может уйти.

Она была права, чертовски права. Любовь сделала меня слабым, но только для нее.

Я не хочу позволять ему удерживать тебя, детка.

Мои глаза устремляются к ней прямо в тот момент, когда слеза скатывается по горбинке ее носа.

Она втягивает губы, и вот оно.

– Почему ты здесь? – Я хриплю.

– Ты позвал меня, – шепчет она в ответ.

Я хмурюсь, и наконец она открывает глаза, встречаясь со мной взглядом.

Они налиты кровью от недосыпа, кроткие и неподвижные – совсем не птичьи.

– Я просил тебя прийти ко мне?

Она кивает.

– И ты это сделала?

– Всегда сделаю.

– Что, если я попрошу тебя оставить его? – Я изучаю ее. – Ты бы сделала?

– Я больная, если скажу да? – мгновенно шепчет она в ответ.

Мои глаза захлопываются.

Боже.

– Ты надеялся на другой ответ.

– Я не знаю, Рэйвен. Я больше ничего не знаю.

Она немного молчит, прежде чем сказать:

– Ты бы не стал этого делать, не так ли? Ты бы не попросил меня об этом?

Я заставляю себя снова посмотреть ей в глаза, и на меня наваливается тяжесть тонны кирпичей. Она смотрит, совершенно открытая и уязвимая, ее глаза распахнуты и прикованы ко мне.

Мольба без слов.

– Прекрати, Рэйвен, – хриплю я, заставляя себя сесть, потратив секунду, чтобы стряхнуть головокружение, которое последовало сразу за этим.

– Прекратить что?

– Перестань так на меня смотреть.

– Как?

Я качаю головой, глядя куда угодно, только не на нее.

– Ты знаешь как, – шепчу я.

– Я недостаточно сильная, чтобы сказать тебе нет.

– Может быть, я не хочу, чтобы ты была такой.

– Это несправедливо.

– Все это, черт возьми, несправедливо!

Она тоже садится.

– Ты не обязана этого делать, – бормочу я. – Я уже проиграл, но…

– Проиграл? – Сердитый взгляд скользит по моему лицу, когда она говорит сквозь стиснутые зубы: – Что ты здесь проиграл, а? – выплевывает она, сердито толкая меня. – Ты не только ранил меня, ты оставил меня истекать кровью, – грохочет она. – Ты выдвинул мне ультиматум, над которым мне даже не пришлось задумываться. Выбери его, спаси свою семью – единственную семью, которую я когда-либо знала, – черт возьми, Мэддок! – кричит она. – Это не моя вина, что ты вырвался и убежал, как девчонка, при первом гребаном укусе!

– Первый укус? – Я смотрю на нее, разинув рот. – Ты сейчас серьезно? – Я придвигаюсь еще ближе. – Ты думаешь, что, стоя там и прося тебя быть с моим братом, отдавая тебя, когда все, что я сказал, чего никогда бы не сказал, что ты моя, несмотря ни на что, все это не сжигало меня, черт возьми, Рэйвен? Потому что так оно и было. Я был бы рад получить нож себе в бок из-за этого, из-за всего этого, в любой день, в любую минуту.

– Ну да, вместо этого нож в боку оказался у моей матери! – кричит она, опуская руки по бокам и отводя взгляд. Она поджимает губы за мгновение до того, как поворачивает голову в мою сторону.

– Я буквально умираю внутри, Мэддок, будто каждую секунду каждого дня я становлюсь ближе к пустоте. Я смотрю на него, и меня охватывает чувство вины. Я думаю о тебе, и от боли у меня кружится голова. Я смотрю в зеркало, и в ответ на меня смотрит чистая ненависть. Я слабая, я устала, я…