Короли в изгнании

   – Это необходимо... Это необходимо... Идемте.

   А король еле слышно, со сконфуженным видом бормотал:

   – Н-не могу... Вы же видите: н-не могу... Потом... Даю слово.

   С глупым смехом, каким-то детским голосом он стал оправдываться: он не пьян, нет!.. На него так подействовал свежий воздух, когда он вышел после ужина на улицу.

   – Да, да... Я понимаю... Все равно!.. Сойдите вниз... Пусть они на вас взглянут, пусть только увидят вас!.. Говорить буду я... Я знаю, что нужно сказать.

   Но король по-прежнему стоял не шевелясь; он даже утратил дар речи, его безобразно обмякшее лицо выражало одно желание – спать, и в конце концов Фредерику взорвало:

   – Да поймите же, что сегодня решается наша судьба... Христиан! Ты рискуешь своей короной, короной твоего сына... Полно, идем!.. Прошу тебя! Наконец, я так хочу!

   Королева была сейчас прекрасна своей несгибаемой волей, отблески которой в ее аквамариновых глазах явно магнетизировали короля. Благодаря этому особенному взгляду она забирала над ним власть; она старалась поддержать его, помочь ему выпрямиться, снимала с него шляпу, шубу, пропитавшиеся мерзким запахом винного перегара и дурманящим дымом сигар. Королю удалось напружинить непослушные ноги, и он, покачиваясь, держась горячей рукой за мраморную руку королевы, сделал несколько шагов. Но вдруг, почувствовав, что еще один миг – и он рухнет, королева резким движением освободилась от его лихорадочно жарких касаний, а затем с силой, с отвращением оттолкнула его, и он растянулся во весь рост на диване. Даже не взглянув на эту помятую, неподвижную, уже храпевшую груду, королева направилась к выходу и, с полузакрытыми глазами идя прямо к двери мимо не замеченного ею Элизе, тихим голосом блуждающей скорбной сомнамбулы произнесла:

   – Alla fine sono stanca di fare gesti di questo monarcaccio...[8] 

V Д. Том Льюис, агент по обслуживанию иностранцев

   Из всех вертепов Парижа, из всех пещер Али-Бабы, которыми этот огромный город минирован и контрминирован, нет ничего более своеобразного, нет ничего более занятного, чем агентство Льюиса. Вы его видели, да его все видели, – по крайней мере снаружи. Оно помещается на углу Королевской и предместья Сент-Оноре, и стоит оно на самом бойком месте – все экипажи, которые направляются в Булонский лес или же возвращаются оттуда, проезжают мимо агентства, ни один из сидящих в экипажах при всем желании не пропустит зазывающей рекламы роскошного нижнего этажа, куда ведут восемь ступенек, не пропустит этих высоких окон из цельного стекла, на каждом из которых бросаются в глаза окрашенные киноварью, голубые и золоченые гербы наиболее мощных европейских держав, с орлами, единорогами, леопардами – со всем геральдическим зверинцем. На этой улице шириною с бульвар агентство Льюиса за тридцать метров невольно привлекает даже самые нелюбопытные взгляды. Все спрашивают: «Что там продают?» А между тем вернее было бы задать вопрос иначе: «Чего там не продают?» И правда: на каждой витрине красивыми золотыми буквами выведено: «Вина, ликеры, деликатесы, pale-ale[9], кюммель, арак, икра, треска с перцем»; или «Мебель старинная и современная, обои, растения, ковры смирнские и исфаханские»; далее: «Картины известных художников, мрамор, терракота, оружие наилучших мастеров, медали, рыцарские доспехи»; в другом месте: «Размен, учет векселей, иностранная валюта»; или еще: «Всемирная библиотека, газеты всех стран, на всех языках», и тут же рядом: «Продажа и сдача внаем участков для охоты, купаний, дач», и наконец: «Справки по всем вопросам, сохранение тайны, быстрота исполнения».

   Странное дело: от этого роенья надписей и сверкающих гербов рябит в глазах, и вы не в состоянии как следует рассмотреть выставленные на витрине предметы. Смутно различаешь бутылки необычных форм и цветов, стулья резного дерева, картины, меха, затем – на деревянных тарелках – надорванные свертки с пиастрами, пачки кредиток. Но вместительные подвалы агентства, окна которых, вровень с тротуаром, похожи на зарешеченные иллюминаторы, служат солидной и серьезной опорой чересчур кричащей выставке этого обширного торгового заведения: напоминая ломящиеся от товаров склады лондонского Сити, они призваны дополнить зазывающий блеск витрин во вкусе бульвара Мадлены. Чего-чего только нет в этих подвалах! Ряды бочек, кипы материй, нагромождение ящиков, сундуков, консервных банок, – заглянешь в эти бездны, и у тебя начинает кружиться голова: так бывает, когда стоишь на палубе торгового судна и взгляд твой уходит в глубину зияющего трюма, который загружают перед отходом корабля.

   Столь хитро сплетенные, по всем правилам рыболовного искусства расставленные в самом водовороте Парижа сети агентства улавливают видимо-невидимо рыбки, и большой и малой, даже рыбешки из департамента Сены, самой увертливой из всех рыб, и если вы пройдете там часа в три дня, то сети к этому времени почти наверное будут полны.