Короли Вероны

— Кузен Фердинандо, позови моих слуг! Грумио, седлай коней! Я и моя молодая жена поедем на пир к Скалигеру!

Толпа возликовала; многие предлагали новобрачной коней под мужским седлом. Бонавентура балансировал на узкой ограде.

— Едем, Кэт! Сам Скалигер нас пригласил!

— Нет, муженек, — спокойно произнесла Кэт, — я с тобой не поеду.

И она изо всех сил обеими руками толкнула Бонавентуру. На секунду он завис над толпой, беспомощно размахивая руками, едва касаясь подошвами ограды, но в конце концов опрокинулся и, вопя, полетел с высоты второго этажа.

А Кэт, даже не полюбопытствовав, благополучно ли приземлился ее супруг, гордо развернулась и скрылась в доме. Слуга с безумными глазами поспешно затворил за ней двойные двери.

— Что это было? — воскликнул Пьетро.

Антонио плакал от смеха и хватал ртом воздух. У Марьотто, похоже, имелось объяснение, однако озвучить его помешало появление Бонавентуры. Счастливого новобрачного вовремя подхватила толпа; теперь его передавали с рук на руки, не опуская на землю. Он тоже, не в силах больше смеяться, утирал слезы. Оказавшись в непосредственной близости от клячи, Бонавентура правой рукой потянулся к окороку. Окорока он не захватил, однако тут же не менее дюжины ножей обкорнали для него поросячью ногу. Люди упрашивали Бонавентуру взять солонину, и он согласился.

— Отдам это мясо моей Кэт, а то она уже несколько дней ничего не ела. Мой повар никуда не годится! — Бонавентура снова усмехнулся. Людская река уносила его сквозь снегопад все дальше от дома.

«Может, и к лучшему, — подумал Пьетро. — Если у этого сумасшедшего осталась хоть капля ума, он домой не вернется. По крайней мере, пока там эта ведьма».

Ближе к вечеру Массимилиано да Виллафранка пришел в палаццо Скалигера. С полудня Скалигер ездил по городу, разбирая несчастные случаи. Это было лишь начало. Два человека погибли в драке, несколько получили увечья во время гусиных боев — на них напал свирепый гусь, которому не нравилось быть предметом забавы. Восемнадцать человек выловили из Адидже — они свалились туда в ходе боев на дубинках. Кангранде обо всем докладывали слуги. Барджелло застал Кангранде, когда тот отдавал распоряжения Туллио Д’Изоле относительно компенсации семьям погибших и выдачи призов победителям.

— Синьор делла Скала, — вкрадчиво начал Виллафранка. Он сто лет знал Скалигера. На каждую степень секретности доклада имелась своя форма обращения.

Скалигер отослал Туллио и произнес:

— У тебя одна минута. Если меня хватятся, кто-нибудь явится на поиски.

Массимилиано понимающе кивнул.

— Она мертва.

Если Скалигер и удивился, по лицу его этого было не видно.

— Это не самоубийство?

— Она погибла от раны в грудь, а еще… я, право, не знаю, как это вышло, но ее голова…

— Ей отрубили голову?

— Нет. Не отрубили, а повернули задом наперед.

— Понятно, — спокойно произнес Кангранде. — Выходит, мы никогда не узнаем, кто ее нанял.

— Ни рядом с ней, ни в складках одежды не было денег, кроме тех, что вы ей дали. Я сам смотрел. Вы уверены, что пророчество заказное?

— Все ее пророчества заказные. Только сегодняшнее заказывал не я, а кто-то другой. Как ты поступил с телом?

— Я заплатил актерам, и они ее унесли. Я дал им достаточно, чтобы они держали рот на замке, но проследить все же не мешает.

Кангранде нахмурился.

— Если она исчезнет при загадочных обстоятельствах, вера в ее пророчество только возрастет. Завтра я назначу вознаграждение за выдачу убийцы.

— Разве вы знаете, кто это?

— Не знаю. — Скалигер жестом поманил Массимилиано. Кем бы ни был убийца, он очень умен. Подкупить прорицательницу — не шутка. Я бы и сам так поступил.

— Проклятый мавр вернулся.

— Ты пытаешься сменить тему или тебе кажется, что между этими событиями есть связь?

— Чего уж хуже — держать в доме жида! А теперь еще и мавр! Они оба проклятые язычники, колдуны…

— Не думаю, что когда-нибудь застукаю Мануила за питьем крови младенцев. Если такое случится, я отдам его тебе на растерзание. Забудь о язычниках. Особенно о мавре. Что-нибудь еще?

Виллафранка собрался уже уходить, но вопрос сам сорвался с его губ.

— А вы бы все равно ее убрали?

— Разумеется. Мне не нужны домыслы толпы.

— И вы не боитесь?

Кангранде зевнул.

— До умопомрачения. А теперь, с твоего позволения, я пойду. Меня ждут.

И Кангранде удалился. Шаги его были, как всегда, длинны, лицо, как всегда, равнодушно. Многих шокировало это равнодушие, но Виллафранка-то знал мальчика с рождения. Впрочем, слово «мальчик» к Скалигеру неприменимо, подумал Массимилиано. Пусть он все еще очень молод, но вот кем-кем, а мальчиком он никогда не был. Волком в овечьей шкуре, императором, который ждет своего часа, — да, был. Барджелло в этом не сомневался. Он надеялся только, что доживет до настоящей славы Скалигера.

— Послушай, Массимилиано!..

Барджелло обернулся. К нему в сопровождении двух грумов и камеристки, едва за ними поспевавшей, шла супруга Кангранде. Барджелло отвесил поклон.

— Массимилиано, я слышала, что прорицательницу убили. Это так?

Барджелло, поколебавшись, ответил утвердительно.

— Кто ее убил?