Короли Вероны

Но вот послышался другой звук. Неподалеку, чуть впереди. Первым порывом Пьетро было пришпорить коня и броситься на помощь, но он заставил себя спешиться и пошел медленно, держа меч наготове. Меркурио крался у ног хозяина. Раздвинув мечом кустарник, Пьетро увидел берег реки. И источник шума.

На берегу плакал от страха маленький мальчик. Пьетро огляделся по сторонам и поспешил к ребенку. При виде взрослого мальчик бросился в сторону, в то же время пытаясь защитить свою правую ручонку. Меркурио обнюхал маленького Детто, подошел к реке и приготовился войти в воду.

— Баилардетто, — произнес Пьетро, глядя на противоположный берег. Тучи сгустились, потемнело, вдобавок рассмотреть что-либо мешала стена деревьев. Пьетро старался говорить как можно ласковее. — Баилардетто, ты меня помнишь? Я тебя видел вчера вечером. Я друг твоей мамы.

Детто не сравнялось еще и двух лет; вдобавок мальчик был слишком напуган, чтобы произнести что-либо вразумительное. Он только плакал и повторял: «Мама! Мама!» Пьетро опустился на колени и протянул малышу руку. Детто вцепился в нее здоровой ручонкой.

— Дай-ка я посмотрю. — Пьетро взял правую ручку мальчика. — Я осторожно, — заверил он испуганного Детто. — Ничего не сделаю, только посмотрю. — Вокруг локтя расползался багровый синяк, сам локоть был разодран. Пьетро потрепал мальчика по волосам. — Ничего, до свадьбы заживет.

В ответ Детто уткнулся в шею Пьетро. Пьетро обнял его и погладил по спинке. Мальчик тотчас перестал плакать и принялся сосать палец.

Пьетро крепче обнял ребенка левой рукой, не выпуская меча из правой. И тут он увидел Фацио. Юноша вниз лицом лежал в воде у противоположного берега, и набегавшие волны тотчас окрашивались в красный цвет.

Что же делать? Патино здесь переправился на другой берег, чтобы сбить собак со следа, а Детто и Фацио оставил, чтобы задержать своих преследователей. Пьетро отпустил Детто, воткнул меч в прибрежный песок и за подбородок осторожно приподнял головку мальчика.

— Скажи-ка, малыш, куда повезли твоего братика? — Детто смотрел непонимающими круглыми глазами. — Ческо. Скажи, где Ческо?

— Там. — Детто указал на ручей.

«Значит, Патино пошел вниз по течению, — понял Пьетро. — Патино хочет, чтобы я повернул назад. Не дождется».

Однако что же делать с ребенком? Будь Детто постарше, можно было бы посадить его на Каниса верхом и отправить коня домой. А так…

— Детто, ты должен быть смелым. Смелым, как твой папа. Мы с тобой поедем спасать Ческо. Договорились?

Мальчик поднял на Пьетро огромные, полные слез глаза. Понял ли он хоть что-нибудь? Вдруг Детто кивнул.

— Спасать Ческо, — как эхо, повторил он.

Пьетро вернулся в кусты, к Канису, отвязал его и повел к воде. Вытащил из песка меч. Держа Детто на руках, как-то умудрился усесться верхом. Усадил мальчика перед собой и направил коня в воду. Меркурио бросился следом, чтобы снова взять след.

Они миновали тело Фацио. Пьетро прикрыл Детто глаза рукой, чтобы мальчик не увидел трупа.

«Фацио, клянусь: Патино за все заплатит».

Граф Сан-Бонифачо лежал на усеянном трупами поле битвы. Его охраняли, но это было излишне: граф умирал и думал лишь о том, сколько ему еще мучиться. Больше никаких мыслей не водилось в его голове, взор то и дело затуманивался, перед глазами все плыло.

Вдруг он увидел Кангранде. Пса. Они никогда не встречались, эти двое. Никогда не говорили наедине. Но граф безошибочно узнал Кангранде — в облике Пса легко прослеживались черты его предков. Кангранде приближался, с ним была женщина, одетая в мужское платье. И в ее лице прослеживались черты предков. Без сомнения, сестра Кангранде. Винчигуерра попытался сесть прямо, насколько позволяла рана. Прислонившись спиной к дереву, граф заставил себя успокоиться.

— Мой милый граф! — Голос у Кангранде был добрый, почти нежный.

— Песик!

Кангранде отпустил караульных и встал на колени, чтобы осмотреть повязку графа.

— Рана серьезная, — прищелкнул языком Кангранде. — Не мешало бы ее промыть. Вам очень больно, милый граф?

— Сейчас уже нет — нога онемела, — отвечал граф.

«Какая трогательная забота. К чему бы это?»

Граф умирал, а умирающие не ведутся на ласковые слова.

— Вы, наверно, сами наложили повязку? Неплохо, но лучше все же показать доктору.

— Не стоит беспокоиться.

— Попробую найти врача. Теперь вы мой гость, и я стану обращаться с вами как с пропавшим, а затем счастливо обретенным братом. Впрочем, вы ведь и есть такой брат. — Винчигуерра моргал, Кангранде осматривался. — Вот проклятье! Морсикато только что был здесь. Знаете, граф, Морсикато три года назад залечил почти такую же рану. Если бы не он, мой друг Пьетро Алагьери остался бы без ноги, а то, может, и вовсе распрощался бы с жизнью. — Кангранде снова взглянул на ногу графа. — Кажется, ваш случай посложней. Да куда же Морсикато запропастился?

— Ты ведь сам дал ему поручение, — вмешалась Катерина.

Кангранде нахмурился, словно пытаясь вспомнить.