Короли Жути

Дейн с радостью согласился, и эттин побрел к развалинам арки.

Муг, глядя вслед, покачал головой и пробормотал:

– Ну и парочка…

Все разошлись по пустынному двору. Матрик, усевшись на землю, стянул сапоги и выплеснул из них илистую болотную воду с мелкими камешками. Ганелон, привалившись к стене, закрыл глаза. Муг с Китом завели оживленную беседу о друинской архитектуре, а Саббата, извинившись, перешагнула груду обломков крепостной стены и исчезла в лесу. Гэбриель с неприкрытым подозрением поглядел ей вслед.

Клэй скинул с плеча щит, размял затекшие мышцы. Спина ужасно ныла, а острая боль в левом бедре при каждом шаге отдавала в ногу. Сапоги промокли насквозь. Вдобавок при ходьбе он невольно поджимал пальцы, и теперь они тоже болели.

«Стареешь, Купер, – мысленно вздохнул он. – И не думай, что мокрые ноги и разбитые дороги – самое страшное. Нам еще предстоят горы…»

Гэбриель сочувственно посмотрел на него:

– Спина болит?

Клэй сообразил, что морщится от боли, и кое-как превратил гримасу в смущенную улыбку:

– Все болит.

Гэб усмехнулся:

– Ага, я тоже по кровати соскучился.

Клэй тут же сдуру вообразил себя в кровати, под теплым бочком Джинни, чуть ли не ощутил крутой изгиб женина бедра, вспомнил, как ее волосы касались его лица и от щекотки он просыпался и недовольно ворчал. А сейчас бы он все отдал, лишь бы снова ощутить это легкое прикосновение, вдохнуть родной запах и удовлетворенно выдохнуть… дотронуться до ее спины, как до арфы, чтобы сыграть на ней напев, слышный только любимой…

– А я соскучился по своей башне, – сказал Муг, поглядев в небо. – И по паукам. И по крыше над головой.

– А я скучаю по детям, – с некоторым удивлением произнес Матрик и вздохнул. – Даже странно. Нет, я их, конечно, люблю и все такое, я же их тоже растил и воспитывал, но ведь они все-таки не…

– Не твои? – подсказал Муг.

– Ну да. – Матрик отложил сапоги сушиться, стянул мокрые носки, выжал из них бурую воду. – А потом, они же не знают, что их мать…

– Шлюха? – снова подсказал волшебник.

Матрик обиженно поглядел на него:

– Что их мать хочет меня убить. Между прочим, она все еще моя жена. Понимаешь, Лилит не… – Он сглотнул и пригладил редеющую шевелюру. – Она просто… терзается внутренней неудовлетворенностью. Она ведь думала, что я весь из себя герой, отчаянный смельчак и все такое. А вместо этого я…

– Растолстел? – предположил Муг.

– Спился? – сказал Ганелон.

Матрик злобно глядел на обоих до тех пор, пока волшебник не сказал:

– А, постарел! Постарел, верно?

– Чтоб у тебя милостью Отступника яйца отсохли, – вежливо ответил Матрик. – Ну да, постарел. И растолстел. И каждый день напивался в дым. Ничего удивительного, что она меня презирает.

– Она хочет тебя убить, – фыркнул Гэбриель. – И если помнишь, ни перед чем не останавливается. – Он выразительно покосился на лес, куда скрылась Саббата.

– Да, это уже слишком, – признал Матрик. – Но все равно мне надо было лучше себя вести. Не напиваться как свинья, меньше жрать, меньше за бабами ухлестывать… Король из меня так себе, муж я никудышный, а тут еще и… – Он обвел глазами друзей, потупил взгляд, будто увидел себя в зеркалах, отражающих его угрызения совести, и прошептал: – Что дети обо мне подумают?

Никто не успел подыскать слова утешения, как вдруг раздался крик, за ним другой. Первой вскрикнула Саббата – от неожиданности, а второй вопль издал человек, вбежавший во двор в поисках спасения от дивы, разъяренной тем, что ее застали врасплох.

Незнакомец был обвешан сумками, мешками и котомками, а на плечах у него лежал посох светлого дерева с привязанными к нему медными котелками, глиняными горшками и какими-то бутылочками, которые отчаянно громыхали на каждом шагу; едва он оказался в крепости, его накидка из зеленой странным образом превратилась в серую. Следом за ним через пролом в стене влетела Саббата – сломанное крыло еще не распрямлялось полностью, но позволяло зловеще парить над землей, – с лицом страшнее смерти. Увидев, что дива держит в руке часть ножного доспеха, Клэй задумался, за каким же это занятием ее застали.

Незнакомец поспешно отскочил подальше, споткнулся о Матриковы сапоги, но устоял на ногах и ловко проскочил между Мугом и Китом. Он увернулся бы и от Ганелона, однако, наткнувшись на вовремя подставленную руку южанина, упал навзничь и крепко приложился головой о поросшие мхом камни.

– Солусотолон! Усутолосуло! – простонал он.

Клэй сжал рукоять молота и замер, услышав знакомое наречие.

Гэбриель встал между незнакомцем и Саббатой. Дива с рычанием отступила, скрючив пальцы в когтистых латных рукавицах. Клэй даже подумал, не вернулась ли к ней память от неожиданного потрясения. Однако, едва лишь мимо Саббаты пролетело черное перышко, она проследила за ним взглядом, успокоилась и застенчиво сказала:

– Он меня напугал. Я решила, что он… – Она умолкла, рассматривая незнакомца. – Погодите, а он вообще кто?

Гэбриель обернулся к ней:

– Друин.

– Тот самый? – спросил Ганелон.

– Нет, – ответил Гэб.

Друин с любопытством смотрел на них с земли.