Короли Жути

Клэй с удивлением заметил, что уже давно не ощущает ее притягательного очарования. Похоже, на остальных оно тоже не действовало: Гэбриель думал только о Розе, Матрик побаивался дивы, Муга женщины не привлекали, а Ганелон… Ну, южанин вообще не особо поддавался колдовским чарам и при необходимости мог устоять перед соблазнами суккуба, чему Клэй однажды был свидетелем.

– Что ж… – Волшебник посмотрел на Кита. – Если я не ошибаюсь, для того чтобы раскрыть Врата, нужен особый ключ, для каждого портала свой.

– А ключи, конечно же, потеряли.

– Да, потеряли, – вздохнул Муг. – Иначе мы бы уже и добрались в Кастию, и вернулись по домам.

– Ага, а из каладарских Врат хлынула бы Жуткая орда, – напомнил Ганелон.

– А, разумеется. Так что, наверное, оно и лучше.

Гэбриель сидел у костра, скрестив ноги и уложив Веленкор на колени.

– А каким образом Листопад собирается открыть тераготские Врата? – спросил он Сумрака.

– Строго говоря, пропали не все ключи, – отозвался друин, который, опустившись на колени, высекал искры из кремня над оберегом, сплетенным из тонких прутьев.

Сумрак разложил несколько таких оберегов в проломах крепостной стены, уверяя, что дым (и друинская магия) отпугнет хищников. По-звериному блеснув глазами, он взглянул на людей у костра.

– Не все? – переспросил Муг, удивленно склонив голову.

Друин запалил последний оберег и вернулся к костру, держась подальше от эттина, будто не желая приближаться к монстру, но скорее оттого, подумал Клэй, что Дейн, слушая, как брат описывает внешность друина, хихикнул и спросил: «Как у кролика?» – на что Грегор ответил: «Точно как у кролика».

Сумрак уселся между Саббатой и Матриком. Теперь Клэй ясно видел, что друинская накидка действительно меняла цвет: сейчас, у костра, она стала пепельно-серой, отливая синим и бледно-золотистым.

– Ключ к антийским Вратам пропал, когда город поглотило море, а ключ к каладарским Вратам находился у тамошнего экзарха, которого сожрал лавовый дракон, предположительно вместе с ключом.

«Разумное предположение», – подумал Клэй, лишь раз видевший эту тварь, похожую на помесь гигантской ящерицы и небольшого вулкана: шкура тверже камня, а из пасти, будто из преисподней, вылетают потоки лавы, прожигающей сталь. Так что от каладарского ключа, так же как от его владельца, не осталось и следа, тут и думать нечего.

Муг с любопытством вытянул шею, как мальчишка, слушающий сказку у очага:

– А что стало с третьим ключом?

Друин со вздохом высыпал на ладонь горсть мелких черных зерен, осторожно коснулся их длинным бледным пальцем.

– Говорят, что тераготский ключ сохранился, но вот раздобыть его сложновато.

– Это почему? – спросил Ганелон.

– Потому что он в Тераготе, – ответил Сумрак, блеснув острыми зубами. – Вместе с Акатуном.

Матрик удивленно заморгал:

– Какой еще Акатун? Дракон, что ли?

– Он самый, – сказал Сумрак, швырнув зернышки в огонь; они, тихонько потрескивая, лопались на углях и сгорали, испуская сладковатый дымок.

Муг недоуменно посмотрел на них, но мысли его занимало иное.

– А что, мы его не убили?

– Не-а, только ранили, – пробормотал Клэй, вспоминая, как говорил то же самое Пипу и его друзьям в «Королевской голове» – вроде бы недавно, а казалось, что давным-давно.

– Я проткнул ему пасть Веленкором, – сказал Гэбриель.

– А я вспорол ему брюхо так, что он не мог кишки собрать, – добавил Ганелон.

Сумрак с уважением поглядел на него и вздохнул:

– Боюсь, что его так называемые кишки остались при нем. Он вернулся в Терагот и устроил логово в подземельях храма Тамарат.

– Погодите, но ведь Терагот совсем рядом с Кастией! – воскликнула Саббата. – Кастийцам надо было убить дракона и забрать ключ, делов-то!

– Акатун слишком могуч, – пояснил друин. – Кастийцы убоялись его гнева. Да, стены Кастии крепки и высоки, их не сокрушить ни дракону, ни Жуткой орде, но Акатун, разъярившись, способен уничтожить все поселения в округе, поэтому кастийцы оставили его в покое.

Обе головы эттина зевнули одновременно. Клэй, учуяв зловонный дух из Дейновой глотки, как можно незаметнее зажал нос.

– Спокойной ночи, Грегор, – пробормотал Дейн.

– Спокойной ночи, – ответил брат.

Эттин завалился навзничь, и обе головы разразились храпом.

Под глазами Гэбриеля залегли глубокие тени. Он уставился в темноту и спросил:

– Значит, ключ – в сокровищнице Акатуна?

– Вполне вероятно, – развел руками друин. – Но из драконьей сокровищницы мало кто возвращается живым.

Да уж, подумал Клэй, хорошо помня, как один из бардов «Саги» – вернее, одна – умудрилась не только пробраться в сокровищницу Акатуна, но и вынести оттуда какую-то драгоценность. Клэй с товарищами узнал об этом лишь после того, как на них откуда ни возьмись чешуйчатым ураганом налетел дракон. Отбиться от него удалось с большим трудом, и все это время они считали, что нанесли Акатуну смертельную рану.

А бард погибла. Впрочем, как и все остальные барды «Саги».

– Разумеется, если Листопад сумеет уговорить дракона отдать ключ от тераготских Врат, то…

– То Жуткая орда появится в самом сердце Грандуаля и ее никто не остановит, – заключил Матрик.