Короли Жути

Ему почему-то вспомнилось, как Ганелон расправился с нармерийским гарнизоном в Мезале, как Живокость отомстила своим детским обидчикам, как Листопад объявил войну Кастийской республике, построенной на крови так называемых чудовищ, и как сам он, Клэй Купер, не стал чудовищем лишь потому, что его спасла любовь одной женщины.

«Двух женщин», – мысленно поправил он себя и сказал минотавру:

– Знаешь, а ведь… А, ну ладно. Раз уж ты такой, давай налетай.

Минотавр – безоружный, обожженный, с обугленной рукой и обломанным рогом, – как будто понимая обращенные к нему слова, грозно наклонил голову и взрыл копытом землю.

Потом, когда все было кончено, Клэю пришло в голову, что иногда решающей битвой оказывается совсем не та, которую именуют судьбоносной, и что порой судьбы мира определяет не что иное, как случайное везение.

Клэй присел, прикрывшись щитом. Минотавр с разбегу боднул Черное Сердце, а Клэй, перекатившись на спину, чуть оттолкнул его щитом. Неугомонный монстр отлетел в сторону, по нелепой случайности сбил Листопада с ног и увлек за собой, в озеро раскаленной лавы.

Пронзительный истошный крик друина прозвучал как раз в тот миг, когда Клэй перевернулся на живот, а с неба рухнула туша виверны. Земля содрогнулась, будто под ударом гигантской кувалды; клубы пепла и пыли застили небосвод. Клэй встал и, щурясь, побрел к Гэбу с Ганелоном.

Ганелон, задрав голову, вгляделся в серую пелену и улыбнулся: Живокость на распростертых крыльях спускалась с небес, одной рукой сжимая окровавленную косу, а другой держа за шиворот встрепанного, позеленевшего Матрика.

Муг подбежал к приятелям. Перевитый Посох успокоился, и волшебник, сунув его в бездонную суму, обрадованно спросил Матрика:

– А здорово было, да?

Матрик криво улыбнулся с мучительным видом человека, отчаянно сдерживающего рвотные позывы.

Гэбриель отошел к лавовому озеру, а Ганелон сказал диве:

– Молодец!

– Ты тоже, – ответила Живокость, оглядывая горы трупов.

Клэй поправил повязку на сломанной руке:

– А Листопад…

– Был, да сплыл.

«Ага, весь вышел», – подумал Клэй, смутно подозревая, что друин уж как-то слишком легко расстался с жизнью.

Он подошел к Гэбриелю, который стоял у бурлящего озера лавы, и, разумеется, увидел только один труп – самого норовистого, самого сумасбродного и, как и положено быку, самого упрямого минотавра на свете.

Муг, осторожно ощупывая подбитый глаз, произнес, ни к кому особо не обращаясь:

– Он вам, случайно, не объяснил, кто такие кафайили? Помните, он у горгоны про них рассказывал? Вот бы узнать…

– Ну, он далеко не уйдет, – решительно сказал Гэбриель. – Давайте пока разберемся с осадой.

– С ней уже разобрались, – произнес Ганелон, указывая топором куда-то поверх плеча Гэба.

Клэй поглядел вдаль, где за полчищами орды виднелась осажденная Кастия. Городские ворота медленно растворились, над крепостными стенами зависли два летучих корабля, будто грузные шмели над увядшим цветком.

С осадой было покончено. К защитникам обреченного города пришло долгожданное освобождение.

Глава 53 В последний раз

Это Роза. Больше некому.

Гэбриель всматривался в далекую Кастию. Из распахнутых ворот высыпали наемники – некогда могучее воинство, разгромленное ордой. На помощь Кастии отправились четыре тысячи бойцов, а теперь их осталось меньше половины. Измотанные многомесячной осадой, они все же бросились за ворота как безумцы. Или как герои.

Клэй точно знал, кто ведет их в бой. И у Гэбриеля не было никаких сомнений. Он прерывисто вздохнул и собрался было что-то сказать, но Живокость его опередила:

– Ступай к ней. Мы с тобой.

Гэбриель непроизвольно сжал зубы, выпятил челюсть и раздул ноздри. В усталых покрасневших глазах вспыхнула любовь, отцовская гордость и бесконечная признательность друзьям.

– Знаю, – кивнул он. – Спасибо.

Он обернулся к городу:

– Со мной так со мной. В последний раз.

Отступник исчез, его виверну убили, и Жуткая орда осталась без вожака.

Первыми дрогнули циклопы. Лейла Прелестница пронзила одному глаз метко брошенной пикой. Наемники из «Грозы великанов» накинулись на другого, облепив его, как муравьи огрызок яблока. Третий циклоп разодрал железную обшивку ковчега, поймал возчика и проглотил его целиком. Через миг в циклоповом брюхе что-то взорвалось, и монстра разнесло на куски, как огромную тыкву.

Гэб с Ганелоном метнулись под ноги последнему циклопу. Веленкор подсек одну лодыжку, Сиринга – другую. Циклоп рухнул наземь, вопя от бессильной ярости, а подоспевший Муг швырнул алхимическую гранату в раскрытую пасть чудовища и укоризненно прикрикнул:

– Ай-ай-ай!

В голове у циклопа громко бумкнуло, а из вышибленного глаза хлынула кровь.