Коромысло Дьявола (СИ)

Пускаться в спецназовские воспоминания Гореваныч и не пытался. Ни к чему это. Но, естественно, вновь почувствовал себя в отличной форме. Так сказать, на боевом коне.

"Работай, старый, не раскисай… Тут у них в Техасе когда-то президента Кеннеди в расход пустили. А нам еще надоть до места добраться, до этого самого коневодческого ранчо…"

К непарнокопытным из рода лошадиных Игорь Иванович Смолич был совершенно безразличен.

"Эка невидаль мустанги!"

Вот чего никак нельзя сказать или даже подумать о Павле Семеновиче Булавине.

Никто из секуляров не мог надолго задуматься над тем, каким образом прецептор Павел заочно, удивительно счастливо превратился в доброго старого знакомого родовитой фамилии Бармицев. К их радостному удивлению он списался по электронной почте, созвонился через океан с хозяином ранчо мистером Джоном Бармицем-Вторым. Чтобы объявиться там в роли писателя, работающего над новой книжкой о лошадях одомашненных и диких.

Писатель-лошадник действительно живет, пишет, здравствует в России. И фамилия ему от пращуров досталась говорящая, литературная, чеховская, лошадиная. Ее и запомнить простым читателям мудрено.

Но написать-то им все можно, что на бумаге сочинить, что в почтовом ящике виртуально и реально ввести. Немудрено и отправить одно-другое письмишко по и-мэйлу.

Вполне объяснимо лошадиный писатель в реальности получил письменное приглашение, визу в консульстве. И отправился погостить, на привольное житье мустангов посмотреть несколько недель в асьенде Пасагуа. Так на мексиканский лад с давних пор прозвали земельные угодья гостеприимных техасских Бармицев близь полноводной реки Бразос.

Очень естественно выяснилось: батюшка нашего сочинителя, также страстный лошадник, был душевно знаком с покойным Бармицем-Первым.

Верно, по переписке. Письма в семейном архиве сохранились.

"Написано и прочитано. Ежели словцо "легенда" в переводе с латыни на новые языки означает то, чего следует прочитать. Зато трудно проверить.

Свежо предание берем на веру. Пускай вернее написать и поверить в то, как наш легендарный Павел сын Семенов в Новом Свете познакомился с Бармицем-Нулевым, когда тот был и числился беглым дворовым человеком князей Бармициных. Сказался в нетях и траперствовать убег крепостной егерь Тимошка в Североамериканские штаты куда-то в леса под Орегон.

А, может быть, былинный Пал Семеныч, скажем, в реале как-то раз повстречался с настоящим лошадником-сочинителем, сроду не чаявшим покидать своих родных рязанских пределов.

Паче чаяния получит вдруг у себя на ферме под Рязанью этот Сан Саныч с лошадиной фамилией открытку на Рождество из Техаса. Удивится ей, чего, мол, на белом свете ни деется. Покойника-батюшку, сгинувшего в сталинских лагерях как американский шпион, добром помянет. А там и думать забудет о чудаках из Америки, отца с сыном перепутавших."

В подробности многосложной виртуальной булавинской легенды Филипп не очень-то вникал. Ему было достаточно того, что Пал Семеныч их встречал в асьенде Пасагуа, куда он приехал двумя днями ранее белоросских гостей-визитеров.

"Организовал несомненно аноптически. Как положено эзотерически. Ни больше и не меньше. Москит, тьфу! комар носу не подточит…"

Менее всех мог усомниться в позитивных катафатических полномочиях Пал Семеныча Булавина, в сем миру Сан Саныча Овсова, прожженный хьюстонский делец и юрист Джон Дж. Бармиц из солидной адвокатской конторы "Бармиц и Рокстоун". Или же не захотел сомневаться. По пунктам.

В параграфе первом, юридическом, потому что удалился от дел в фамильную асьенду на Рио Брасос разводить лошадей. Ему давно уж незачем кого-либо подозревать и прозревать в неблаговидных разночтениях.

В параграфе втором он получил от российского гостя драгоценный подарок — контейнер с замороженной спермой от знаменитого орловского рысака-производителя. Понимай, чуть ли не прямого потомка того самого мерина Холстомера из рассказа мистера Леона Толстого.

В-третьем, в Старом Свете все, кто учился в колледже, и многие другие обязательно должны прекрасно понимать и хорошо говорить по-английски.

В Европе Джон Бармиц не раз побывал и как турист, и по корпоративным надобностям. Каких-нибудь языковых проблем не испытывал. Даже с прислугой в отелях, когда объяснялся не по-техасски, а опять припоминал, что он выпускник Гарварда.

Почему бы его ровеснику, дорогому гостю фром Раша, рэспектбл райтеру Сэнди-Сэнди не изъясняться подобно истому янки-интеллектуалу из восточных штатов?

Ин рашн, как быстро выяснил Филипп Ирнеев, их гостеприимец не очень говорит, гундосит, словно через техасскую табачную жвачку. Хотя русских писателей Джон Бармиц почитает, книжки по-русски малость почитывает и сам считает себя потомственным рашн америкэн.

"Ажник сочетался в счастливом супружестве с русской женщиной во втором эмигрантском поколении, став отцом адвоката Бармица-Третьего и дедом студенту-юристу Бармицу-Четвертому."

В то время как его американские дети и взрослые внуки русских корней и кровей не чтили. Но в хорошем фамильном кровном родстве тоже считались.