Коромысло Дьявола (СИ)

Кто она такая Химица-Вырви-глаз, он знал не понаслышке. Сам одиннадцать лет прожил и отучился в роли "Химициного сынка". По правде сказать, так его называли заглазно и шепотом. С пятого класса Фила-каратиста как-нибудь обзывать стало небезопасно.

Зато сестрица, всем естественным наукам предпочитающая учить детей химии, так, наверное, и останется на всю жизнь Ленкой-Химозой. Правда, в последнее время Химозу даже за глаза злоязычные гимназисты принялись звать по отчеству. Совсем не уважительно, но акцентировано с дефисом "Але-говна". На свою беду она стала представляться детям не Еленой Олеговной, а по-белоросски Аленой, без "ё".

— Вот ей имя-отчество наши дети малость подсократили, — как-то за обедом каустически пошутила мать семейства, она же замдиректора гимназии с длинным индейским прозвищем Химица-Вырви-глаз.

Видать, не зря она с давних пор заслужила его за ядовитые разносы, а также едкие издевательские разборки с нарушителями учебной, трудовой дисциплины и административно-педагогических порядков. Втихую с легкой руки директора, видимо, проклинавшего свою тяжелую участь, Амелия Иосифовна так же заслужено носила кличку Зверь-баба.

Также Амелия Иосифовна, она же мама-теща и непререкаемый глава семьи надежно как на колбу с ядовитым химпрепаратом приклеила на зятя кличку-ярлык Яша Психун. Он-то и числился в семействе Ирнеевых главным клоуном, а не Филька-богомолец, чуть что темневший глазами словно грозовая туча, какая вот-вот должна разразиться громами и молниями или же чем-нибудь похуже…

Однажды на кухне сестра Химоза и зять Психун весьма неосторожно взялись подтрунивать над религиозными верованиями шурина-первокурсника, нисколько не отвечавшими их материалистическому мировоззрению. Пострадали оба молодожена, как они потом суеверно говорили, "от дурного Филькиного глаза".

На самом деле не на шутку разозленный Филипп совсем не смотрел на посудину с куриным бульоном, только что снятую с огня. Обжигающий, с пылу с жару бульончик сам по себе опрокинулся на Ленкины окорока. Да и кастрюльку Ленка, нечеловечески заорав, сама задом отфуболила молодому супругу прямиком на мужественное генитальное место.

Ошпаренный Яша Психун заорал куда громче молодой супруги и принялся зажигательно скакать по тесной кухне, выбрасывая коленца наподобие девок-плясуний во французском канкане. Не отставала от него по части танцевального мастерства и Ленка-Химоза, горячо отплясывая вприсядку то ли украинский гопак, то ли русскую камаринскую.

Давясь хохотом, шурин Филипп сперва завалил на пол горячую женщину — родная кровь все-таки — содрал с нею мокрую жирную юбку вместе с трусами и оттащил в ванную под холодный душ. Велев вопившей сестре сидеть тихо и держать в воде "бланшированную, из рака ноги, задницу", он по-христиански поспешил на помощь зятю.

К тому времени Яша Психун зажигать на кухне уже не мог, он понуро сидел на корточках, негромко икал и мелко-мелко дрожал мокрым передом. Избавив зятя от брюк и исподнего, продолжавших его таки припекать, как плащ Геракла, отравленного ядом лернейской гидры, Филипп и этого родственника доставил по назначению в ванную.

Там Яша уселся в холодную воду напротив голозадой супружницы, и они оба принялись усердно изучать, насколько пострадали Яшины обваренные причиндалы. Сообща молодожены решили: "скорую" вызывать не надо, так обойдется.

Действительно, обошлось… Ночью или под утро супружеское ложе громко скрипело, а Ленка могла заорать, будто бы Яша ей опрокинул в постель очень ранний завтрак с обжигающе горячим куриным бульоном.

"От Яши Психуна всего можно ожидать, потому как зятек — придурок по жизни," — полагал шурин Филипп. И он не был одинок в своем нелестном мнение о муже сестры. Придурковатость зятя он и его родители усматривали по многим жизненным параметрам.

Вот, к примеру, тесть Олег Ирнеев без смеха не мог поминать о том, как его зятек подвизается лаборантом на всамделишней кафедре психоистории Белоросского государственного университета. Научно-фантастическую сагу американского профессора Айзека Азимова о психоисториках он читал в юности и едва ли мог предполагать, что когда-нибудь найдутся юмористы-чиновники от высшего образования, сумеющие беллетристику сделать университетской наукой.

— Это у них такой академический юмор, — потешался тесть и вспоминал о существовании при этом самом БГУ забавного факультета социальных технологий, где готовят работников собесов, насчитывающих пенсии и распределяющих костыли среди инвалидов.

— Вряд ли что-то такое имел в виду философ и публицист Карл Поппер, пустивший в оборот данное научное понятие, дорогие мои. В гробу, должно быть, америкашка-старикашка переворачивается. Почему бы тогда и психоисторию не поизучать?

А давайте, дамы и господа хорошие, откроем в БГУ кафедру дианетики имени Рона Хоббарда…