Коромысло Дьявола (СИ)

Филипп Ирнеев тоже не мог похвастаться высшим классическим образованием, но, подумав и сопоставив слова из новых языков, решил, что это, должно быть, означает: УБЕЖИЩЕ ДЛЯ РАЗУМНЫХ.

Имя у кофейни ему пришлось по душе. Славно оно задумано без лицемерной скромности, с интеллектуальным вкусом и без низкопоклонства перед невежественной чернью.

К злокачественной постсоветской ксенофобии и к самодовольному демократическому невежеству он относился по-аристократически брезгливо как к мерзким и скользким ползучим гадам на полосе движения.

"Дави жабу в протектор!"

По ассоциации вспомнив о сегодняшней красноголовой ведьме на дороге, о трех покойниках и одном полутрупе по ее зловредительству, Филипп в легком раздражении глянул на аналоговые часы в заставке мобильника. Время шло к обеду.

Так и не увидев куда-то запропавших бармена или, скорее всего, барменшу, Филипп с лихвой расплатился за полученное удовольствие, бросив на поднос с мелочью достаточно крупную купюру.

Подумал и захватил с собой кем-то забытую белую розу, одиноко лежавшую на круглой табуретке у стены.

"Ей, должно быть, скучно. Ни людей, ни музыки."

Бронзовый колокольчик сыграл клиенту заведения грустную прощальную мелодию, когда тот его покинул.

— 3 —

На улице Филиппа встретили 28 градусов жары и уставившаяся на него дебелая блондинистая девица в тонких лиловых брюках с застежкой-"молнией" на мужскую сторону, в синем топе над кисельным пузцом с наметившимся целюлитом и пегими недокрашенными волосами.

Полуденное майское солнце не доставало под арку между домами прошлого века и послевоенной архитектуры, сработанной в Дожинске безвестными пленными немцами. В полутенях колоннады Филиппу не составило большого труда качнуться на мягких каблуках, пошевелить плечами и стереть с лица довольную улыбку, чтобы в мгновение ока смолк язык тела.

Сию же секунду он стал совершенно невидим для сексуально-озабоченной уродины. Сообразив, что интересный брюнет в темных джинсах и белой рубашке ей просто-напросто привиделся из-за жары, она тяжело перевалилась с носков на пятки, повернулась и, неприлично наклонившись, стала копаться в сумке.

Филипп тоже от нее отвернулся. Тренировать наблюдательность на дряблых ягодицах, немилосердно перетянутых резинками толстых трусов, ему как-то не хотелось. Право слово, без нательных подштанников она бы не смотрелась столь пошло.

Вдруг краем глаза Филипп ухватил какую-то несообразность. Повернул голову и понял: он не видит ни самой фундаментальной двери в кофейню "Убежище" с медными полосами, ни латунного фонаря над входом. Вместо всего исчезнувшего неизвестно куда великолепия Филипп тупо упирался взглядом в гладкую, недавно оштукатуренную стену дома.

"Вот тебе и на! Галлюцинации в виде провалов в зрительном поле начинаются, так их и разэдак", — к констатации проблем со здоровьем Филипп присовокупил длиннейшее испанское ругательство.

"Ни (трах-тарарах, в кохонес и кабронес!) не видишь, зато слышится разный бред. Ну, дела, мадре миа".

В самом деле, на грани слышимости им ощущался некий неприятный хруст, тихий грохот, точнее, скрежет, как если бы кто-то принялся разгрызать фарфоровую чашку железными зубами.

Странные скрежещущие звуки отнюдь не исходили от девицы в толстых трусах. Лиловая задница, путаясь руками в двух жидких сиськах, до краев переполнивших бюстгальтер третьего номера, громко сопела, вполголоса чертыхалась и ковырялась в безразмерной дамско-хозяйственной сумке.

"Ну чего ты там, дура, копаешься. Пора бы и найти. Ищите и обрящете!" — Филипп в молчаливой ярости обрушил на объемистые лиловые ягодицы евангельскую цитату. И, о чудо! Противный хруст в ушах и скрежет тут же прекратились.

Лиловая задница тоже облегченно вздохнула и в подъеме с разгибом присосалась к литровой бутылке с теплым, едва ли прохладительным напитком. Опорожнив до донышка бутылку, она швырнула ее оземь, уже без всяких мучений извлекла из сумки косметичку и принялась умиротворенно поправлять расплывшийся макияж.

Филипп оглянулся назад. Дверь, фонарь снова находились на своих местах, зримо и ощутимо, никуда не собираясь исчезать. Они были не менее реальны, чем изобильно потеющая девица, всем телом расстающаяся с только что поглощенной патентованной жидкостью, призванной не утолять, а возбуждать жажду у доверчивой публики, внимающей врачам-шарлатанам, настаивающим на обильном питье в жаркое летнее время.

"Блаженны алчущие", — в духе евангелиста Марка благословил Филипп Ирнеев всех, кому неизвестны правила здорового образа жизни, и его призрачная тень направилась вниз по проспекту на Круглую площадь к местному фаллическому символу-памятнику былых военных побед.

Никто его не замечал, он же видел всё и вся.

По пути Филипп взглянул на башенные часы и несколько оторопел. Коль скоро им верить, то из кофейни он вышел раньше, чем в нее зашел. Точность хода допотопного механизма подтвердила и микропроцессорная начинка его смартфона.