Корона бургундов

– Ладно, – хевдинг махнул рукой. – Шагай, показывай. Да только не вздумай улизнуть – не получится.

– О, я ничего такого и не замышляю, мой господин. Мне б и самому выскользнуть…

– Золотишка да камушков, видать, прихватил немало, – ухмыльнулся на ходу Рад. – А? Что молчишь?

– Ну-у… прихватил. Исключительно – на память о своем повелителе. Все равно ведь все разграбят – не я, так другие. И в могилу драгоценностей много уйдет. А к чему добру пропадать, верно?

– Ладно, ладно, шагай.

Везде уже стоял страшный шум и грохот. По всему дому, выпучив глаза, носились воины и слуги, кто-то падал, кто-то что-то орал, кто-то пьяно смеялся, а кто-то, не обращая на всю суматоху никакого внимания, смачно прихлебывал бражку. Повелителя убили? Бывает, и очень часто. Что ж теперь – жизнь кончилась? Вот уж поистине – кот из дому, мыши в пляс. Нет, конечно, были и верные воины, искренне скорбевшие о кончине своего властелина и от всей души желавшие найти и покарать убийцу… или – убийц? Но все вместе, тем более – пьяные, они, скорее, мешали друг другу, создавая совершенно не нужную суматоху. Впрочем, все ходы и выходы стража перекрыла быстро. Искали деву.

– Сюда, сюда, господин, – оглянувшись, поманил слуга.

– Постой… – Рад повернулся к портьере. – Хильда.

– Я здесь, милый. Просто не верится, что ты…

– И мне не верится. Скорее идем!

Вслед за ворюгой-слугой они проскользнули в неприметную дверцу, спустились по скрипучим ступенькам вниз и дальше уже шли под землей. Пахло сыростью и специфическим приторно затхлым запахом разложившихся трупов. Видать, по обычаю, перебили всех тех рабов, что копали ход. Прикопали здесь же… неглубоко. Вот и пахли.

Хильда поморщилась:

– Тут как в выгребной яме.

– Милая! Надо было бы – и через выгребную яму ушли б. Эй, черт! Далеко еще?

– Две тысячи шагов, мой господин, – повыше подняв прихваченный со стены светильник, обернулся слуга. – Только не вздумайте меня убить, когда приведу.

– Что?

– Бывает, так и поступают. Помни, мой господин, там, под ложем, была не кошка, а мой сын Фламин. Он все видел, все слышал. И, ежели я не явлюсь, может многое рассказать. Вас будут ловить по всем дорогам!

– Ах ты, плут, – рассмеялся Рад. – Тебе ж сказано – не убью, а я привык держать свое слово.

– Ты очень хорошо говоришь по-латыни, мой господин. Вот… теперь уже совсем скоро.

О, как Родион был сейчас счастлив! Нежданно нахлынувшая радость захлестнула его, не давая опомниться. Это было приятное чувство, еще бы – ведь рядом шагала Хильда – настоящая, живая, здоровая! Излечившаяся наконец от своего недуга, в буквальном смысле слова – восставшая из гроба, вернувшаяся в мир живых.

– Милая…

– Все, господин. Пришли.

Что-то скрипнуло. Яркий свет полной луны ударил в глаза, а ворвавшийся ветер погасил светильник.

Протянув руку, Рад помог выбраться Хильде и, обернувшись, невольно вскрикнул, увидав под ногами луну и мерцающие размытые звезды.

– Это что же – река?

– Данубий, мой господин, – голос ушлого проводника послышался откуда-то сверху, с кручи. – Прощайте. И, да поможет вам Бог.

– А слуга-то, христианин, оказывается, – обняв Хильду за плечи, вполголоса произнес князь. – Плохой христианин, нерадивый. Хотя какое дело христианину до умершего язычника?

– Я его не убивала, Рад.

– Что-что?

– Я не убивала Аттилу-конунга, – негромко повторила девушка. – Не убивала, но, не скрою, хотела убить. И убила бы, если успела. Вначале гунн был любезен, смеялся, рассказывал что-то смешное, угощал вином… Потом – вот как-то вдруг, сразу – набросился, я отпрянула, выхватила у него же из-за пояса кинжал. Гунн перехватил мою руку, навалился… и тут ужасные очи его расширились, а из носа и горла потоком хлынула кровь. Когда я скинула тело и выбралась, Аттила был уже мертв. Лежал, запрокинув голову, пялился в потолок невидящим взглядом. Думаю, он был отравлен.

– Очень может быть, – задумчиво кивнул Рад. – Ничуть не удивительная смерть для великого воина и тирана. Слишком уж много завистников и врагов. Цезарь Валентиниан и Аэций, августейший Марциан из Константинополя, римский папа, в конце концов – собственные сыновья, Эллак и все прочие. Смерть великого гунна была выгодна многим… Ну что, милая. Я тебя ненадолго оставлю. Вернусь к утру, а ты спрячься здесь, в потайном ходе. Или нет – лучше вон там, в лесу…

– О, муж мой…

– Не переживай! Я скоро.

Радомир и впрямь вернулся быстро, едва только забрезжил рассвет. Пришел не один, с верными готами. Осмотрелся и негромко позвал:

– Милая, выходи.

– Хукбольд! – выбежав на берег реки, узнала земляков Хильда. – Видибальд, Фрез! Какие вы теперь взрослые, парни. Меня-то хоть помните?

– Как можно забыть, госпожа?

– Скорей переодевайся, – Рад протянул супруге мешок. – Сейчас на реке появятся рыбаки.

Поспешно вытащив одежду, Хильда растерянно хмыкнула:

– Но… это же мужское платье!

– Вот именно! Скажу больше – я припас ножницы, буду тебя стричь.

– Что-о?

– Ничего не поделаешь, уж придется мальчиком походить. Ищут-то – деву.