Корона и эшафот

Народ требовал от депутатов третьего сословия решимости. Палата общин, как стали называть теперь собрание третьего сословия, воодушевляемая поддержкой народа, убеждалась в том, что только смелость способна разрешить затянувшийся и ставший опасным конфликт.

17 июня собрание третьего сословия провозгласило себя Национальным собранием. Оно становилось высшим представительным и законодательным органом всего французского народа. Этот смелый акт произвел большое впечатление. Под его влиянием низшее духовенство решило присоединиться к Национальному собранию. Но король, двор и дворянство, встревоженные этим революционным решением, поспешили принять свои меры. Когда утром 20 июня депутаты Национального собрания пришли, как обычно, ко дворцу «малых забав», они увидели запертые двери и вооруженную стражу, охранявшую входы. Король под предлогом созыва королевского заседания приказал прекратить доступ во дворец, лишая тем самым Национальное собрание практической возможности продолжать свои заседания.

Собравшиеся депутаты и смешавшаяся с ними толпа, шумно выражавшая свое негодование, не желали подчиняться этому произволу власти. С утра шел сильный дождь. Начались поиски помещения. С трудом удалось найти почти пустой, но просторный зал, служивший ранее для игры в мяч. Здесь, в этом зале, Национальное собрание, сопровождаемое добровольно охраняющим его народом, возобновило свои заседания. Народ призывал депутатов к сопротивлению королевскому произволу, к смелости. Сознание опасности, горечь только что испытанного унижения, сочувственное волнение окружавшей толпы парижан воодушевили депутатов-буржуа. Кто-то предложил принять всем клятву не расходиться несмотря ни на что, пока не будет выработана и принята конституция. Собрание торжественно приняло тут же составленный текст клятвы.

Но 23 июня на созванном королем заседании трех сословий Людовик XVI объявил все постановления Национального собрания недействительными, само это собрание — несуществующим и предложил сословиям снова разделиться по палатам, сохраняя прежнюю сословную обособленность.

Подчиниться безропотно этому королевскому приказу? За месяц борьбы буржуазные депутаты стали смелее и решительнее.

Когда король и первые два сословия покинули зал заседаний, Байи, ученый-астроном, избранный в начале июня председателем Национального собрания, объявил его заседание открытым. Однако королевский обер-церемониймейстер маркиз де Брезе предложил депутатам третьего сословия повиноваться воле монарха. Ему ответил гневной взволнованной речью Мирабо: «Пойдите и скажите вашему господину, что мы здесь — но воле народа и оставим наши места, только уступая силе штыков». Де Брезе удалился, и заседание продолжалось. По предложению Мирабо Собрание провозгласило неприкосновенность личности депутатов и покушение на эти права — государственным преступлением.

23 июня монархия потерпела первое поражение, а Национальное собрание одержало значительную победу. Это почувствовалось уже на следующий день, 24 июня, когда большая часть духовенства присоединилась к Национальному собранию. Вслед за ней к Собранию постепенно присоединились и остальные депутаты духовенства, присоединились и дворяне. Король был вынужден санкционировать это соединение трех сословий в Национальном собрании, созданном вопреки его воле.

9 июля Национальное собрание провозгласило себя Учредительным собранием. Оно подчеркивало этим названием свою обязанность учредить новый общественный строй — выработать его конституционные основы. Мирабо в эти дни предавался иллюзиям: «Эта великая революция обойдется без злодеяний и без слез».

Мирабо хотел избежать вмешательства народа, он боялся его. Но он не догадывался в ту пору, что революция, в сущности, и не началась; Франция только вступала в ее преддверие.

Падение Бастилии

Вся страна с волнением следила за борьбой, развернувшейся в Версале. Население Парижа и других городов Франции находилось в непрерывном возбуждении. Газеты, многочисленные брошюры и листовки, выпускавшиеся в те дни, пользовались огромным спросом. У всех пробудился интерес к политике; люди жили нетерпеливым ожиданием перемен. В Париже, на площадях и бульварах, возникали импровизированные собрания. Никому неведомые ораторы произносили вдохновенные речи о свободе, приносили последние новости из Версаля, вслух читали газеты. Стоявшие в Париже войска заражались этим настроением народа. Солдаты на улицах братались с парижанами. Возникали новые организации. В Версале еще в июне буржуазные депутаты Национального собрания создали первый политический клуб. Он был основан группой депутатов из Бретани и потому получил название Бретонского клуба. Вскоре в Бретонский клуб вступили наиболее видные депутаты Собрания. Уже в конце июня число членов клуба превышало 150 человек.

Король и его окружение с тревогой и раздражением следили за развитием событий. Однако они отнюдь не считали свое дело проигранным. Напротив, они вновь готовились к решающему удару.