Корона и плаха

Роль медведя для данного случая сыграли берберийские корсары. Прослышав, что в Ирландском море и в Ла-Манше нежданно-негаданно возник острейший дефицит морских разбойников, они туда очень быстро нагрянули немаленькой оравой и развернулись по полной программе, так, что взвыла не только Англия, но и весь христианский мир – все страны, занимавшиеся морскими грузоперевозками. Что интересно, награбленное берберийцы не увозили на родину, за тридевять морей, а ради быстрой выгоды продавали тут же, на месте, по ценам ниже рыночных – английским и фламандским купцам. Те охотно покупали и, в свою очередь, продавали «басурманам» порох и оружие. Религиозными различиями обе стороны нисколечко не заморачивались – серьезный бизнес всегда был выше подобной лирики. Правда, магометанская вольница гуляла недолго, всего несколько лет. О том, кто с ней покончил и при каких обстоятельствах, будет рассказано в главе о пиратстве времен Иакова.

Теперь – о коррупции, взятках и откатах. Иаков имел к этому самое прямое отношение. Процент с продажи патентов на монополии он не брал (вроде бы не брал). Отыгрывался на другом – получая долю с принявшей широкий размах торговли титулами пэра Англии и довольно высокими государственными должностями. Продавцы, разумеется, не кричали на улицах подобно лоточникам: «А вот кому!» – и никаких объявлений не вывешивали – такие дела обставляются гораздо деликатнее. Просто-напросто всякий заинтересованный персонаж прекрасно знал: если занести такому-то лорду столько-то – станешь пэром Англии. Если занесешь другому лорду полстолька – получишь немаленький пост, на котором казнокрадством, взятками и откатами быстро отобьешь все расходы. Тарифы существовали твердые.

Давненько уже английские монархи деньги на жизнь получали всего из двух источников: доходы с королевских имений и доля с налогов (был еще и третий – выделяемые парламентом субсидии, но он оказался очень уж ненадежным: парламентарии частенько фордыбачили, в обмен на субсидии требовали тех или иных уступок). С королевскими имениями обстояло скверно – изрядную их часть Елизавета раздарила фаворитам. Оставались налоги. Вот тут Иаков оттянулся по полной – сплошь и рядом, нужно признать, с некоторым изяществом. Существовала практика, по которой король имеет право без согласия парламента брать пошлины лишь с торговли шерстью, кожами и оловом. Однако Иаков к этому отнесся с восхитительным пренебрежением. Его прикормленные судьи в два счета вынесли новое постановление: «Все пошлины суть следствие заграничной торговли, а все торговые дела и договоры с иностранными державами подлежат неограниченной власти короля; поэтому тот, кто имеет власть над причиной, господствует и над следствием». Ну а с решениями суда ничего не мог поделать и парламент. Опираясь на них, Иаков установил новые пошлины чуть ли не на все виды импорта и экспорта. А вдобавок распустил Левантскую торговую компанию (была и такая, торговала со странами Леванта, как тогда именовались мусульманские державы Восточного Средиземноморья). Причем не просто распустил – торговлю продолжали купцы-одиночки, но прежние пошлины, взимавшиеся Левантской компанией, король сохранил и перевел на себя.

В Англии тогда существовал так называемый «корабельный» налог, деньги от которого за вычетом королевской доли шли на строительство и содержание военных кораблей. Взимали его только в тех графствах, что граничили с морем. Иаков распространил этот налог на все без исключения графства, в том числе и чисто «сухопутные». Как и следовало ожидать, парламент возбудился. Иаков обе палаты ошарашил неожиданным заявлением (явно ухмыляясь про себя лукаво и цинично): он ничуть не самодурствует, а просто-напросто пускает в ход старый английский закон, по которому корабельный налог следует как раз собрать со всех графств, без различия на «морские» и «сухопутные». Полезли в архивы. Там и точно отыскался в пыльном углу именно такой закон. Он был крепенько забыт и не применялся лет сто, если не больше, но отменен не был, а следовательно, считался действующим. Крыть было нечем, и парламентарии уныло заткнулись.