Корона из ведьминого дерева. Том 2

Саймон уже с трудом сдерживал гнев.

– Клянусь Деревом, Пасеваллес, ты слишком подозрителен. Я люблю и знаю Тиамака не хуже, чем любого другого человека из моего близкого окружения, и он сказал мне, что Энгас заслуживает нашего доверия. Разве его слова не достаточно?

На менее важных встречах, чем совещание короля и его главного министра, едва заметное движение Пасеваллеса можно было бы назвать пожатием плеч.

– Конечно, ваше величество, – более чем достаточно. Но, как вы сами с королевой сказали мне после возвращения, сейчас все изменилось. Я лишь задаю вопросы, которых требует мое положение. Пожалуйста, простите меня.

– Не нужно извиняться, Пасеваллес. Ты заставил меня испытать стыд. Конечно, ты поступаешь правильно, соблюдая осторожность. – Саймон вздохнул. – Но я должен кому-то верить, иначе я сойду с ума. Я верю тебе. Верю Эолейру. Я верю Тиамаку. И королеве.

– Да, мой король. Я также доверяю лорду Тиамаку, как его доброте, так и суждениям. Если он готов поручиться за Энгаса, этого достаточно.

К Саймону вернулось унылое настроение.

– Теперь уже и я встревожен, но не из-за Энгаса. Я надеюсь, что Тиамак будет осторожен с этим кухонным работником, если тот действительно не в своем уме. – Саймон подумал о помешанных людях, которых встречал в юности, вспомнил крестьянскую девушку Скоди и отца Мири, короля Элиаса, в последние месяцы его жизни. – Безумие может быть скрытым, ты же знаешь. Как змея под камнем. Но стоит его приподнять, и когда лучи солнца упадут на место, где он лежал… – Он резко выбросил вперед руку, имитируя атаку змеи, и случайно сбросил пустую чашу на каменные плиты пола.

Пасеваллес молча ее поднял, а когда король махнул рукой, вытер о свой камзол и поставил на прежнее место.

Когда чаша короля была снова наполнена, он и лорд-канцлер закончили свои дела. Потом Пасеваллес ушел, а Саймон уселся в кресло, не обращая внимания на придворных, которые дожидались его внимания, и погрузился в размышления совсем о других вещах.

Письмо Мириамель заставило его задуматься об их утраченном сыне – скорби, не потерявшей своей остроты от того, что она стала привычной, – но мысли о сыне разбудили воспоминания о его собственном детстве, когда замок казался большим, точно целый мир, и никто не обращал внимания на приходы и уходы кухонного мальчишки. Прошлое захватило его и никак не хотело отпускать.

– Где моя маленькая девочка? – пробормотал он себе под нос. – Где мой детеныш льва?

Саймон поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Придворные подались вперед, каждый надеялся, что король обратится именно к нему или к ней. Однако для короля тронный зал казался странным и незнакомым; на несколько мгновений сознание Саймона раздвоилось, и он уже был почти готов поверить, что снова стал ребенком-шпионом, сующим свой нос куда не следует.

«Да, я найду свою внучку, – решил он, игнорируя внимательные вежливые лица, окружавшие его со всех сторон. – Моему сердцу будет полезно увидеть Лиллию и услышать ее голос. Моего сына забрал бог, а внук далеко – к лучшему или худшему, – но я могу найти Лиллию и побыть рядом с ней».

Тиамак обнаружил, что ему удобнее всего идти за носилками Энгаса: плечи четырех мускулистых носильщиков заполняли узкие коридоры под караульным помещением.

– Я рассказал все, что знал, – сказал Тиамак. – Он кухонный работник из Краннира, уже несколько лет живет в Хейхолте, появился здесь задолго до того, как Хью занял трон в Эрнистире. Моя жена ухаживала за ним в фейервере, когда у него был припадок. Его зовут Ригган.

– Это значит «упрямый», – сказал Энгас. – Возможно, всего лишь прозвище, но теперь оно вполне ему подходит.

Вполне невинная шутка, но Тиамаку было не до смеха. Более того, полученное задание вызвало у него неудовольствие, хотя он понимал, что будет неплохо отвлечься от изучения бесконечно загадочного и часто ужасающего «Трактата об эфирных шепотах».

– Просто идите вперед, господа, – сказал шаркающий тюремщик, почти такой же огромный, как лорд Энгас, и лишь немногим более ловкий. – Не понимаю, зачем вы продолжаете его здесь держать. Ему давно пора потанцевать на веревке. Попытка убийства бедного старого лорда Эолейра…

– Граф выжил и даже сумел сесть на лошадь на следующий день, за что мы все благодарны небесам, – сказал Тиамак. – Мне сказали, что этот человек совершено безумен.

– Безумен? Может быть. Но лучше бы таких безумных было поменьше. На бешеного пса не надевают ошейник, и нельзя оставлять подобного человека в живых.

Тиамак нахмурился, услышав его простое рассуждение.

– Если бы его повесили, мы бы не смогли его допросить.

– Ну в таком случае вы лучше знаете, милорды, – сказал тюремщик. – И все же, что можно узнать у безумца?

«Да, действительно?» – подумал Тиамак.