Корона клинков

— Вы что не видите, что господин бургомистр занят? У нас важное дело, тут государственную измену обсуждают, так что не лезьте со своими пустяками. Выйдите и подождите за дверью.

— За дверью? — переспросил незнакомец и расплылся в широкой, совершенно неуместной улыбке, — что вы, там жутко неудобно. Я с дороги, так что, с вашего позволения, тихонечко присяду тут в сторонке и обожду.

И он, ловко пристроив свою шляпу на спинке стула, уселся в отдалении.

У Савостия незнакомец вызвал смутное, какое-то звериное, беспокойство. Дела нисколько не улучшали лучистые карие глаза, смотревшие с доброжелательным любопытством.

— Эльфы мне попались уж больно завалящие, — громогласно сетовал Кемар, хлопая себя по колену, — старший — вообще, инвалид хромоногий, а гонору сколько! Ну, натурально, пришлось поучить их, как всяческой швали надлежит держать себя с соотечественниками и сподвижниками Барса. Ты же знаешь мой коронный удар правой по зубам?

Бургомистр чисто механически кивнул. Его внимание сосредоточилось на серебряном легатском перстне, что блеснул на пальце незнакомого мужчины. С этого момента откровения Кемара перестали существовать. Савостия занимал только один вопрос: что изображено на печатке, хотя он не сомневался, из столицы прислали проверяющего.

Зато предполагаемого проверяющего болтовня Кемара, напротив, очень даже заинтересовала. Он подался вперёд и буквально ловил каждое слово.

— Я не понимаю, — проговорил бургомистр, когда, наконец, смог взять себя в руки и отделаться от омерзительного ощущения сжимающейся на горле петли, — чем ты не доволен? За собаку тебе потери возместили сполна, обидчика ты проучил. Чего ж ещё?

Кемар задумался. С его слов выходило, будто он остался полнейшим победителем по всем статьям, а, стало быть, и требовать от городских властей ему нечего.

— А увечье? — воскликнул он.

— Какое ещё увечье, — поморщился Савостий, — ты здоров, как боров.

— Имеется увечье, а то как же! Его мне изменник нанёс. Вот пощупай, коли не веришь.

Кемар нагнул бычью шею и показал на загривок.

— Со всей силы саданул. Кабы не его чёртова палка, он у меня не то что зубов, головы бы не досчитался. Хромал, хромал, а опосля дал по башке. Так что я справедливости требую! Справедливости и защиты. Что получится, ежели кто ни попадя ветеранов войны станет калечить!

— Позвольте полюбопытствовать, — Осокорь (а на стуле для посетителей сидел именно он) поднялся и подошёл поближе, — как именно выглядела палка, которой, как вы выразились, вас саданули по голове?

— Как выглядела, так и выглядела, — зло огрызнулся Кемар, — не вашего ума дело. Не вмешивайтесь, сядьте и ждите, пока люди поважнее вас разговор закончат.

— Это, в смысле, вы? Соотечественник и сподвижник покойного императора?

— Хотя бы, — Кемар развернулся вместе со стулом и смерил незнакомца презрительным взглядом от поношенных дорожных сапог до лысеющей макушки. Савостий разевал рот, как выброшенная на берег рыба, и вяло указывал на правую руку Осокоря. — А вот кто вы такой, нам неведомо.

— Это легко исправить. Мне, конечно, далеко до того, чтобы я мог отрекомендоваться соотечественником и сподвижником императора или регента. Я всего лишь легат Первого Безымянного легиона, — он показал перстень-печатку с переплетёнными змеями. А особые полномочия мои подтверждаются также бумагами, кои я вам с удовольствием покажу.

Лицо бургомистра покинули последние краски жизни. Он поднялся и на ватных ногах вышел из-за стола.

— Прошу вас, господин…

— Марин Туллий, — представился легат, — но я предпочитаю называться Осокорем.

Кемар ошарашено глядел на незнакомца, весьма уютно разместившегося за столом бургомистра, и в голове его всплывали десятки ужасных вещей, среди коих не последние — накладные, с его, Кемара, личной подписью, списанные (и украденные) стройматериалы, а над всем этим нависали жалкие полтора этажа недостроенного храма. Единственным желанием Кемара было неотвязное желание уменьшиться до размеров мыши и шмыгнуть в ближайшую щель.

— И так, каким именно посохом вы получили по голове? — вернул его к действительности вопрос мужчины за столом.

— Чёрным.

— Отлично, — казалось, ответ порадовал высокого гостя, — чёрный с украшениями?

Кемар закивал головой в знак согласия.

— И где это произошло?

— «У Лысого».

— Где? — не понял легат.

— Это гостиницу у нас так называют, — пояснил бургомистр, — вообще-то правильно будет «Приют ветерана».

Осокорь кивнул, выглянул в коридор, и очень скоро кабинет бургомистра пополнился ещё одним посетителем. Савостий посмотрел на разворот плеч вошедшего и безошибочно угадал в нём военного. Для этого не нужно даже было обращать внимание на выправку и армейские ботинки.

— До моего возвращения никого в помещение не впускать и не выпускать, — коротко приказал Осокорь, — если рыпнутся, вреж, как следует, но не калечь.

— Слушаюсь, экселенц!

Молодой солдат широко расставил ноги и загородил собой дверь.

Отыскать «Приют ветерана» не составило труда. Осокорь расставил людей вокруг, а сам отправился поговорить с опрятной женщиной средних лет, отрекомендовавшейся хозяйкой.