Корона клинков

Прокуратор с нескрываемым небрежением принял из рук гостя пергаменты. Он устало развернул верхний документ, близоруко сощурился и стал читать. При этом Герний Транквил всем своим видом показывал, что лично он не ожидает увидеть в бумагах гостя ровным счётом ничего интересного. Легат Марин Туллий, прозванный Осокорем, с удовольствием наблюдал за изменениями лица прокуратора. Седые брови Герния непроизвольно поползли вверх, а с бледных щёк схлынула последняя краска. Перечитав дважды документ, удостоверяющий личность и полномочия прибывшего, прокуратор утёр вспотевший лоб, и его взгляд, брошенный в сторону Осокоря, стал растеряно-тревожным. Прочтение второго пергамента, к слову сказать, подписанного самим Бестией и скреплённого его личной печатью, нагнало на скулы прокуратора нездоровый румянец, сменившийся нездоровой бледностью, когда его взгляд, скользивший по чётким строчкам, выписанным твёрдой рукой писаря, опёрся в размашистый росчерк Второго консула.

После этого прокуратор поднялся и произнёс:

— Прошу, вас, господин Марин Туллий.

Тот провёл привычным жестом по лысеющей макушке и уселся на освободившееся место.

— Теперь я попрошу представиться остальных.

Толстый мужчина, все время теребивший обширный носовой платок, первым уловил изменения в ситуации. Он с неожиданной прытью поднялся и, отвесив церемонный поклон, отрекомендовался:

— Мироний, комендант Осэнского порта. Ещё за глаза меня часто называют Медузием, это из-за моей полноты. Но на друзей я не обижаюсь. Рад предоставить свой кабинет в ваше полное и безраздельное пользование.

— Благодарю, — чуть наклонил голову столичный визитёр, — думаю, помещение вполне подойдёт мне в качестве, так сказать, полевого штаба. А вы, господа, с этой самой минуты станете беспрекословно выполнять все мои распоряжения.

— Видать, я чего-то недопонял, — громогласно вклинился в разговор третий присутствующий, до сей поры молчавший с самым глубокомысленным видом, — с какой это радости вы взялись тут распоряжаться? Мы вас видим в первый раз, знать вас не знаем, а уж что до поручений, то у меня в своих собственных начальниках недостатка нет. Не знаю, как у вас заведено в столице, не бывал, а у нас, в Сциллии, принято соблюдать субординацию.

— Петрокл, Петрокл, — зашикали на него хором прокуратор и комендант порта, — замолчите немедленно!

— Это наш начальник городской стражи — Петрокл, — торопливо проговорил Медузий, — он пока не владеет ситуацией.

— Так просветите меня, наконец! Какой-то столичный гусь уселся в кресло коменданта, да ещё собирается нами командовать!

— Моё сидение в столь ценном с вашей точки зрения кресле, — заговорил Осокорь тоном, от которого прокуратору показалось, что его несуществующие волосы встают дыбом, — обусловлено серьёзными полномочиями и подтверждено более чем серьёзными документами. Согласно которым лично вы, Петрокл, отныне даже чихать станете с моего разрешения.

— Господин Туллий — легат, — многозначительно вставил прокуратор, — нам стыдно из-за твоей оплошности, Петрокл.

— У него же на лбу не написано, — огрызнулся начальник стражи, — да и одеты они не по форме. Кабы были знаки различия, я бы вёл себя соответственно субординации. А то откуда же мне знать, каким легионом они командуют.

— Да, действительно, — согласился прокуратор, — в бумагах не написано, какой именно легион состоит под вашим началом.

— Не указано? — переспросил Осокорь, — ай, ай, ай, какая оплошность! Но ничего, господа, у меня самого язык не отвалится сказать. Я легат Первого Безымянного, слыхали?

Остатки красок схлынули с лица прокуратора, предпочитавшего чтобы его называли просто игемоном. Он мысленно трижды проклял секретаря, который положил ему на стол уже распечатанную депешу. Иначе Герний Транквил непременно бы обратил внимание на печать с двумя переплетёнными змеями — символом Первого Безымянного легиона, который подчинялся лично Второму консулу. Если бы прокуратор только знал…

— А что случилось с достопочтенным Тибиусом Арвотом? — сорвался с губ вопрос, положение обязывало знать всех, кто вершил дела в империи.

Глаза новоиспеченного легата нехорошо сощурились.

— Достопочтенный Тибиус Арвот несёт службу на другом месте. А вот где и почему, вам, игемон, знать не положено.

Дурной знак, — пронеслось в голове жирного Медузия, — ох и дурной знак, что гость так ответил Гернию. Резко отрубил, со значением, да ещё на место поставил. Первый Безымянный — значит, речь идёт о государственной измене, заговорах, шпионах. И именно здесь, в Осэне. И что же было в той проклятой депеше?