Корона клинков

— Правильно, подхватил Торки, — чем меньше посторонних знают твоё истинное имя, тем спокойнее. У нас, например, вообще считают, будто демоны могут украсть твою душу, если назовут истинное имя. Хотя я не больно-то верю в подобную ерунду.

— А как тебя звала твоя матушка? — простодушно спросил Аэций, — ты в кругу друзей, и жадных до чужих душ демонов тут нет и в помине.

— Ну не знаю, — замялся парень, — в праве ли я.

— В праве, в праве, — заверил его Ясень, — я прекрасно знаю, что Тарквинием ты назвался для солидности.

— И не только. Я ж вас тогда впервые видел. Почём мне было знать, для чего вы выкупили меня у обезумевших мужиков. Может, вы колдун и фавнов ночами на перекрёстках в жертву приносите? А что, я и не такое мог подумать.

— И как? — эльф улыбнулся, — я не сильно тебя разочаровал?

— Да ты, Торки, трус, — бросил Аэций, — тебя спасают, а ты приписываешь своему спасителю всякие гадости, да ещё врёшь напропалую.

— Это же козе понятно, здорово я тогда перепугался, что правда, то правда. Думал, конец мне: либо сами забьют, либо жрецам сдадут, а те запытают до смерти.

— Но вот сейчас тебе ничто не мешает сказать, наконец, своё имя. Самое время загладить оплошность.

— Сейчас? — переспросил фавн, будто страдал глухотой. Выглядел он несколько обескураженным: запустил пятерню в густую шевелюру и ожесточённо поскрёб макушку, — ладно, только, чур, не смеяться. Вообще-то я про истинное имя всё выдумал, просто родители назвали меня очень уж не мужественно.

Фавн смолк, надеясь, что друзья проявят достаточно такта и не заставят произносить вслух унижающее прозвание, но они молчали.

— Согласитесь, Зяблик — не самое удачное имечко, особенно, если знакомишься с девушками. Засмеют. Словно собачонку кличут: Зяблик! Зяблик!

— Дед всегда говорил, что врать вредно.

— Ага, — огрызнулся Торки, — только вот в толк не возьму, для кого.

— Конечно же, для того, кто врёт, — уверенно ответил принц, — всякое враньё вылезает наружу.

— Тебе легко говорить, когда сам носишь королевское имя. — Фавн вздохнул. — Поглядел бы я на тебя на моём месте.

— Дело вовсе не в имени, — горячо возразил мальчик, — а в делах, которыми ты это имя прославишь или опозоришь.

— Аэций прав, — вступил в разговор Ясень, — знавал я одного гнома, имя которого переводилось на лирийский примерно как Шершавый зад, что, впрочем, не помешало ему стать отличным воином. Так что и друзья, и враги произносили смешное имя с почтением.

— Пускай Шершавый зад сколько угодно наслаждается своим именем, — Торки лихо пнул мухомор, — я же со своей стороны предпочитаю Тарквиния.

— Но Зяблик звучит совсем не плохо, — примирительно сказал принц.

— Вот и забирай Зяблика себе!

— И заберу, ничего зазорного в этом нет. Зяблик, так Зяблик. Если понадобится, я и Шершавым задом назовусь.

— Вот и отлично, — положил конец препирательствам Ясень, — пусть будет Зяблик. А я стану мэтром Айком, добропорядочным торговцем. Как моему сыну и ученику тебе полагается оружие.

На поясе Аэция, к немалой гордости мальчика, появился длинный кинжал. Они шли довольно быстро, принц стал втягиваться, не отставал, да и усталость уступила место той особенной лёгкости, которую можно приобрести только путём тренировок.

— Теперь самое время поговорить о расстановке политических сил в Рие, — сказал Ясень во время очередного привала. — На данный момент их две. Старое патрицианство опять подняло голову. Когда твой отец пришёл к власти, он лишил их всех привилегий, и их влияние при дворе стало уходить. Но не думаю, что старая лирийская знать не попытается вернуть былое величие. Сейчас регентствует твой сводный брат Аурон, что вполне их устраивает.

— Ага, фруктец ещё тот, — не удержался от комментария Торки, — коли послушать, что судачат о принце-регенте в городе, уши невинного создания, навроде тебя, не то, что заалеют, а вспыхнут ярким пламенем, обуглятся и отвалятся напрочь.

— Он и правда так плох? — Аэций с сомнением покосился на фавна.

— Аурон — человек слабый и развращённый, — подтвердил эльф, — но он целиком и полностью находится под влиянием своего родного дяди — Первого консула Флорестана Озёрного.

— Пока то, что говорит родной дядя не идёт вразрез с мнением очередного загорелого красавца, которого их высочество подцепит в мужском борделе. А что? — посмотрев на смущённого Аэция, продолжил Торки, — пускай будущий император знает, что его незаконно венценосный родственник предпочитает парней. И такой урод правит нашей страной!

Несмотря на то, что на языке Аэция вертелось множество вопросов, но он решил проявить сдержанность и серьёзность, соответствующую наследнику великого завоевателя, поэтому спросил о политике:

— Значит, консул Флорестан надеется возвратить прежние порядки? Что он за человек?

— Родной брат первой жены твоего отца Аспарзии Озёрной, потомок одного из древнейших патрицианских родов, по легенде основавших Рию.

Ясень откинул волосы, которые порыв ветра бросил ему в лицо.