Корона клинков

Осокорь критически осмотрел в зеркале свои щеки с позавчерашней щетиной, вздохнул и полез за бритвенным прибором. Пока он брился, денщик капитана наводил глянец на походные сапоги легата. Через полчаса в свежей рубашке и начищенных сапогах он шагал по серым доскам пирса в сторону «Горгоны», обдумывая детали доклада.

— Что вам угодно? — холодно поинтересовался капитан консульской галеры — тощий желчный мужчина с трубкой во рту, которую почему-то держал незажженной.

Хотя капитан знал Осокоря, однако сделал вид, будто перед ним самый обыкновенный человек, случайно забредший на борт его судна. Легату оставалось только гадать, почему капитан ведёт себя столь странно. Должно быть, он считал, что так он более значителен.

— Потрудитесь доложить господину Первому консулу, что его желает видеть легат Первого безымянного легиона Марин Туллий для личного доклада.

— Господина Второго консула в данную минуту на борту вверенного мне судна нет.

Произнёс капитан тоном, в котором безошибочно угадывалась спесь ограниченного человека, пребывающего в твёрдой уверенности, что занимает неподобающе низкий пост.

— Вы случаем не располагаете информацией, куда он мог отправиться? — поинтересовался Осокорь с улыбкой, означавшей, что он начинает терять терпенье.

— Возможно, — наклонил голову его собеседник, — но я не уполномочен сообщать её. Вот если вы зайдёте попозже…

— Возможно, я не зайду попозже, — рявкнул Осокорь, — я подожду здесь. А вы, как капитан вверенного вам судна, не мешкая пошлёте за господином консулом своего самого расторопного человека.

— Слушаюсь, экселенц, — словно внезапно узнав посетителя, ответил капитан.

— Я пройду в библиотеку.

— Вы завтракали, экселенц? У нас остались чудные куропатки, запечённые в тесте вместе с майораном и маслинами.

— Не откажусь, — согласился легат, — и подайте вина, красного.

Осокорь слышал, что Бестия всегда возит с собой запас самых лучших лирийских вин, и не собирался упускать возможность промочить горло парой стаканчиков. Но ему не пришлось долго наслаждаться вином своего шефа, капитан появился и сообщил, что Второй консул на борту «Горгоны» и требует гостя к себе немедленно.

Очутившись в знакомых, отделанных чёрным деревом апартаментах, он сразу почувствовал, что Бестия нервничает. Патрон слишком внимательно вглядывался в лицо подчинённого, будто пытаясь прочесть результат до того, как тот откроет рот.

— Ну как? — не ответив на салют и приветствие, спросил он, — ребёнок уже у тебя?

— К сожалению, нет, ваша светлость. Но я знаю, где его искать, и уже послал людей.

— Ты разочаровываешь меня, Туллий, разочаровываешь раз за разом. — Бестия сделал несколько шагов по каюте, — тебе никогда не приходило в голову, что так разочаровывать меня просто опасно?

— Приходило, но Второй консул должен учитывать объективные обстоятельства, которые не единожды вставали у меня на пути.

— Обстоятельства, — скривился консул, — обстоятельства оставь слабакам и бездельникам. А мы их обходим или преодолеваем. Как получилось, что ты не смог взять мальчишку у озера?

Осокорь прочистил горло.

— Глупая инициативность местного прокуратора, да и старик предполагал подобное развитие событий. Он условным знаком предупредил питомца.

— Кстати, как получилось, что травник умер, так и не сказав ни слова о мальчике?

— Виноват, ваша светлость, должен был предвидеть глупое рвение у местных.

— Должен был свою дурацкую голову подставить под удар, — мрачно прокомментировал Бестия, — впрочем, это можно исправить, если что, удар нанесу лично, — каркающий смех должен был продемонстрировать, что он шутит. Но Осокорь знал, насколько мала доля шутки в подобных шутках. — А дальше? Один промах за другим! Туллий, не позволяй мне усомниться в том, что действительно сделано всё возможное.

— Есть кое-что, что я не решился доверить голубиной почте.

Второй консул напрягся и подался вперёд.

— Ну?

— Господин Этан Брэкеретт Меллорн, с которым в данный момент находится объект, ни кто иной, как эльфийский диверсант Ясень, тот самый Ясень, печально прославившийся в Северную войну.

— И это всё? — Бестия небрежно закинул ногу на ногу.

— Это, по крайней мере объясняет ту лёгкость, с какой он убивает и уходит от погони, — объяснил Осокорь, — за господином Меллорном тянется кровавый след. Четверо легионеров и шайка контрабандистов меньше, чем за неделю, — это солидный счёт.

Осокорь смолк. Его удивила реакция патрона, точнее, полное её отсутствие, словно, он знал. А если знал, почему не предупредил? Кабы знать сразу, кто такой Меллорн, можно было разыграть партию иначе.

Бестия молча чистил яблоко изящным серебряным ножичком, отрезал аккуратные кусочки и отправлял их в рот. Затем он отложил недоеденное яблоко, посмотрел на подчинённого и сказал:

— Да что ты стоишь Осокорь, будто провинившийся школяр перед ментором? Садись, не зря же говорят в народе, что в ногах правды нет.

Боги не отметили Второго консула печатью красоты, но улыбка значительно преобразила его резкое лицо. Так вешний луч солнца преображает неприветливый, оголённый после зимы пейзаж.