Корона кошмаров (ЛП)

Без слов духи устремились друг к другу в схватке силы, воли, магии и песни. Ужасное сражение длилось сотни лет и один миг. Но в конце она, Оромор, пала от силы ее сестры. Она стала подчиненной.

Больше видений пронеслось перед ее глазами, все быстрее, было сложно понять их. Айлет смотрела, как поднимались и рушились империи, смертные империи этого времени, смертные города из легенд и историй. Некоторые она узнавала из того, чем ее учили в детстве. Многие она не знала. Не важно. Она уже не была Айлет. Она была Оромор. Она жила и пульсировала как Оромор.

Присутствие Иримир отступило, оставив пустоту и одиночество, что приятно радовало. Она ощущала, как корона из эйтра передавалась от головы к голове. Некоторые разумы ей удавалось захватить, но многие умирали, погибали слишком быстро, чтобы их использовать. Без правильной крови они угасали, как свечи, порой за дни, порой за секунды.

Айлет переживала раздражение Оромор, пока она пыталась действовать из ограничений темницы из эйтра. Она ощущала такую древнюю и мощную силу. Она кружилась сквозь века тьмы, видела вспышки силы, но тьмы было больше.

И она ощутила момент, когда Одиль взяла корону. Радость и агония Оромора были как ее, когда тень узнала кровь, которая позволит этому смертному носителю выжить, но там была и порабощающая мощь Иримир. И века службы начались снова.

Когда ударила атакара, это было как дар молнии. Айлет пережила тот миг, ее душа радовалась силе в ней, силе, которая могла подавить ее поработителей, вернуть ей власть. Но когда все, чего она хотела, все, чего хотела Оромор, оказалось близко…

Одиль сорвала корону с головы.

Но сила атакары осталась в ней. Она должна была направить ее, использовать, найти способ подчинить ее. Она боролась в оковах эйтра, но без толку. Если она сбежит из носителя, ее ждало только Прибежище. Нет, она должна была как-то повлиять на мир через своего носителя.

Она потянулась в Прибежище и направила обливис в смертный мир. Волны тьмы пронеслись между реальностями, и вырос Ведьмин лес, покрыл пейзаж. Айлет-Оромор растянулась по сети паразитирующих лоз, по измученным деревьям, поднялась, чтобы поглотить весь этот мир.

Но ее волю всегда сбивали. Реки святой воды, тронутые источником света, на который она не могла влиять, ограничили ее со всех сторон, кроме одной. Но с той стороны, где она могла бы излить весь свой гнев и всю мощь, был барьер — чары были слишком сильными, чтобы даже последнее эхо атакары в ее душе смогло их пробить.

Отчаяние. Ограничения. Раздражение и гнев. Смертные слова не могли описать бурю эмоций в ней, готовую порвать ее сознание. Смертные слова могли описывать только смертные эмоции. Тут они не подходили. Ее разум вот-вот мог разбиться.

Айлет завизжала.

С тем криком дух в ней чуть отступил, и Айлет нашла место для своего разума. Она стала осознавать время, настоящее, поняла, что все, что она испытала, произошло в ее голове за один вдох. Она попыталась посмотреть на Оромор, на огромную Сущность в ее голове, но она была слишком большой и сильной, чтобы ее разум мог дать ей облик. Она просто не умещалась. Но она ощущала ужасную личность.

И та будто улыбалась.

Айлет чувствовала свое смертное тело, все еще сжимающееся на ладони из облидита. Ее ладони в оковах были на короне, сжимали ее, надетую на голову. Ей нужно было снять ее. Сейчас. Пока она еще управляла своей волей.

«Протяни руку».

Значение было в ее голове без слов. Ее разум дрожал от попыток понять.

«Протяни руку, смертная. Посмотри, что я могу тебе дать».

Еще миг. Айлет успела моргнуть.

Она вернулась в настоящее, стояла на коленях на облидите, смотрела на ладонь, где Одиль поворачивалась к ней, изо рта еще вылетал вопль «Нет!». Ее ладонь поднялась, сила собиралась для атаки.

Айлет видела пустоту за Одиль, где миг назад висел Герард.

Она вытянула правую руку, едва осознавая, приняла ли это решение. Она едва заметила, когда движение разбило цепи из железа, сковывающие ее все время. Они упали со звоном на землю, и влияние железа пропало. Она едва заметила, когда Ларанта отреагировала в ней, поднялась Дикой магией.

Тьма лилась из ее пальцев, обливис собрался длинным щупальцем. Она ощущала, как его влекло к ее воле, как он слетался к ней, а потом вырвался из ее ладони, устремился мимо Одиль. Он был как ее рука, тянулся дальше. Она ощутила порыв ветра, обливис несся против времени и притяжения.

Она не видела его, но ощущала Герарда внизу, он кубарем летел к городу далеко внизу.

Она не видела, но ощущала, когда поймала его обливисом.

Дыхание вылетело из его легких, но она была нежной. Она управляла, даже лучше, чем должна была, далекая часть ее разума протестовала. Она подняла его на ладонь идола между указательным и большим пальцами.