Корона кошмаров (ЛП)

Айлет подняла его правую руку, подняла высоко меч.

Айлет улыбнулась.

— «Но я отправлю спасителя, — прошептала она. — Я отправлю того, кого выбрала отрубить голову Яда».

Осознание проступило на лице Одиль. Она повернулась в последний миг.

Клинок попал по ней с глухим стуком.

Кость хрустнула. Мышцы рвались. Кровь потекла черным фонтаном.

Голова Одиль покатилась.

Вспышка жестоко высвобожденной магии вырвалась из ее разрубленного тела. Смертный дух, связанный с тенью магией, дико кружился, посылая вспышки света и тьмы в воздухе. Тело пошатнулось и рухнуло. Духи ревели в буре обливиса, оставляя за собой след духовного огня, двигались так быстро, что Прибежище не могло поймать.

И Краван Друк разбился потоком разорванной чаропесни.

ГЛАВА 20

Хватка обливиса резко ослабла, и Герард рухнул на облидит. Он закрыл голову руками и сжался в комок, волны тьмы катились из безголового тела рядом с ним. Облидит под ним дрожал изнутри, ладонь опасно раскачивалась в воздухе. В любой миг она могла разбиться, и он полетит в пропасть, откуда его только что спасли.

В этот раз чудесного спасения не будет.

Руки болели, кости дрожали от полученного удара. Он понял, что его ладони еще сжимали рукоять меча. В ушах звенело от пульса, какой он еще не слышал, и воздух казался тяжелым, бил по нему удар за ударом. Но сила тех ударов, хоть и заставляла его кривиться и вскрикивать, с каждой волной ослабевала, и он смог открыть глаза.

Он оказался перед Одиль. Ее голова лежала перед ним, рот был раскрыт, глаза выпучились. В этот раз из мертвых глаз не смотрел дух.

Герард сжал рукоять меча. Только тогда он понял, что дрожь в руке была от него. Меч еще дрожал от удара. Когда он попытался отпустить, пальцы не послушались.

Вот и все. Этот миг настал.

Миг, который он видел.

Он поднялся, оглянулся, зная, что его ждало.

Айлет стояла в центре шара красного света. Ее волосы сияли, каждая прядь была как нагретая проволока, они горели и становились пеплом, он улетал вихрем в небо. Ее кожа сияла изнутри, но не от жара или огня. Это был обливис, который был на грани взрыва. Не черный, а красный. Он должен был разрывать ее. Но не рвал. Магия смешивалась с кровью в ее венах, удерживая ее смертное тело целым. Но она не могла защитить смертную душу.

Герард поправил хватку на мече из облидита. Внимание Айлет — точнее того, что смотрело глазами Айлет — было приковано к безголовому телу Одиль, она любовалась тем, чего достигла. Она не видела, как Герард встал на ноги, он снова поднял меч. Он сделал пару шагов к ней.

Он видел каждое движение следующих шагов в видении Нилли. Айлет, проигравшая тьме, подавленная духом короны. Он видел, чем она стала — следующим Ядом. И она будет сильнее, чем ее бабушка. Ведь не будет человеческой души, которая будет смягчать буйства тени в ней. Айлет, если она еще была там… он мог сделать лишь одно, чтобы спасти ее.

Он сделал третий шаг.

Она повернулась. Посмотрела на него.

— Мне так жаль, — сказал он. Его голос был слабым в буре силы.

Она опустила веки на пылающие красные глаза. А когда они поднялись через миг, Герард увидел, что Айлет смотрела на него. Ее черные глаза уже не пульсировали магией, а были полны человечности, страха и боли. Она открыла рот, словно хотела заговорить.

Вылетел только крик.

— Мне так жаль, Айлет! — выпалил Герард. Он поднял меч, и свет звезд вдали мерцал на клинке, он направил оружие к ее шее. Меч попал.

Но не по цели. Он ударил по поднятой ладони Айлет, с силой, но не смог пустить кровь. Он не резал плоть и кость, облидит таял, разлетался облаком обливиса, который был черным, но быстро заряжался до красного.

Айлет моргнула снова. Ее рот раскрылся в крике, темная магия полилась из горла. Она повернула ладонь, и обливис в воздухе закружился, поймал Герарда за шею, поднял его в воздух. Он брыкался и беспомощно извивался. Он задыхался, ладони впивались в шею, пытались ослабить петлю. Он смотрел, а лицо Айлет исказили такая боль и такая ярость, что казалось, что на него смотрела Одиль.

Голос заговорил ее ртом, но не на языке, а резким звуком, как музыка без гармонии или красоты. Он бил по чувствам Герарда, погрузился в его разум, и он понял смысл.

Ты — ничто.

Ты — ничто.

Ты — смертный, и ты — ничто.

Айлет медленно сжала ладонь в кулак, костяшки побелели, красный заряженный обливис потек между ее пальцев. Петля на шее Герарда затянулась. Он терял воздух, но знал, что не умрет от удушья. Обливис оторвет его голову от тела. Его глаза выпучились. Тело содрогалось от ужаса и боли.

«Серина, — подумал он. Он пытался сосредоточиться на имени, отвлечься от ужаса, увидеть ее лицо перед глазами. Ее нежное лицо под нежной белой вуалью невесты, ее глаза, полные мудрости и понимания. И любви. — Серина… Серина…».

— Герард!

Звук его имени пронзил его стрелой. Герард посмотрел в сторону, убежденный, что уши обманули его. Террин не мог стоять на запястье статуи, глядя на ладонь идола. Красный свет вокруг Айлет был тусклым из-за белого яркого сияния в глазах Террина.