Корона мечей

Поперек улицы, пересекая путь, от темной груды, некогда бывшей небольшим особняком, веером лежали каменные осколки и битые кирпичи. Половина фасада отсутствовала, остатки украшенной колоннами стены пьяно накренились к мостовой. Ранд замер посреди улицы, рядом с тем местом, куда обрушились камни, выжидая и ощущая, как Саммаэль использует саидин. Держаться близко к зданиям не слишком умно, и не только потому, что любое того и гляди рухнет. Тысячи невидимок, казалось, наблюдали из похожих на пустые глазницы окон, следили за ним с почти ощутимым предвкушением. Ранд отстраненно почувствовал, как – точно обдаваемая огнем – запульсировала рана в боку – эхом того зла, которым пронизана каждая пылинка в Шадар Логоте. Старый же шрам точно сжался в кулак. Боль в ноге, напротив, словно утихла. Стягиваясь вокруг Ранда, сама пустота запульсировала – порча Темного на саидин отозвалась на ноющую боль в боку от пореза ножом. Шадар Логот – опасное место и при дневном свете, а уж ночью…

Что-то промелькнуло дальше по улице, позади монумента со шпилем, каким-то чудом до сих пор не рухнувшего, неясная фигура промчалась, пересекая путь, и скрылась во тьме. Ранд чуть не направил Силу, но вовремя одумался; казалось совершенно невероятным, чтобы Саммаэль двигался таким образом и вообще появился здесь.

Когда Ранд шагнул в город и Саммаэль попытался атаковать его прямо у переходных врат, Ранд слышал полные ужаса пронзительные крики. Тогда он едва обратил на них внимание. В Шадар Логоте не было ничего живого, даже крыс. Саммаэль, наверно, привел с собой своих прихвостней, людей, которых ему ничего не стоило убить, если это поможет ему добраться до Ранда. Видимо, это один из них, и он может привести к Саммаэлю. Ранд торопливо заковылял вперед, стараясь двигаться как можно бесшумнее. Разбитая мостовая хрустела под сапогами – звук ломающихся костей. Он от всей души надеялся, что этот звук кажется таким громким только его слуху, обостренному саидин.

Остановившись у основания монумента, представляющего собой массивную каменную иглу, покрытую струящимися письменами, Ранд пристально вгляделся вперед. Кто бы там ни двигался прежде, он исчез; только глупец или безумный смельчак отважится ходить по Шадар Логоту ночью. Зло, которым пропитан Шадар Логот, зло, погубившее Аридол, не умерло вместе с городом. Из окна дома впереди выполз колышущийся усик серебристо-серого тумана и заскользил к другому, который показался из широкой дыры в высокой каменной стене. В глубине пролома что-то сияло – так ярко, точно туда упала сама луна. С наступлением ночи Машадар принимался бродить по своему городу. Огромный, тысячеликий, он мог появиться в дюжине мест сразу, даже в сотне. Прикосновение Машадара несло смерть, и нелегкую. Внутри Ранда порча на саидин запульсировала сильнее. Огонь в боку, как бы отстраненно он его ни ощущал, вспыхнул, словно десять тысяч молний ударили туда одна за другой. Даже земля, казалось, тяжело заворочалась под сапогами.

Внезапно у него мелькнула мысль, не лучше ли покинуть город. Похоже, Саммаэль ушел – теперь, когда здесь хозяйничает Машадар. Видимо, тот просто заманил его сюда. Наверно, рассчитывал, что, пока Ранд обыскивает руины, Машадар убьет его. Ранд повернулся… и замер, прижавшись к монументу. Два троллока крались по улице, огромные, в черных кольчугах, в полтора раза, если не больше, выше Ранда. Острые шипы торчали на их бронированных плечах и локтях, в руках они держали копья с длинными черными наконечниками и смертоносными крюками. Для обостренного саидин взгляда Ранда их морды были совершенно отчетливы. Одна была изуродована орлиным клювом вместо рта и носа, другая – кабаньим рылом с клыками. Каждый их шаг сопровождался всплеском страха; жажда убийства жила у троллоков в крови, они любили убивать, любили кровь, но Шадар Логот страшил их. Где-то неподалеку наверняка находится и мурддраал – ни один троллок не вошел бы в этот город по доброй воле, не загони его сюда мурддраал. Ни один мурддраал не вошел бы сюда, не заставь его Саммаэль. Все это означало, что Саммаэль еще здесь, иначе троллоки уже мчались бы к воротам, а не охотились тут. А они, вне всяких сомнений, охотились. Этот, с кабаньим рылом, сопя, втягивал воздух, явно принюхиваясь.

Внезапно какой-то человек в лохмотьях выпрыгнул из окна над троллоками и обрушился на них, вонзив в одного копье. Айил, причем женщина, шуфа обернута вокруг головы, но вуаль висит на груди. Троллок с орлиным клювом пронзительно вскрикнул, когда копье глубоко вошло ему в бок, потом снова и снова. Он упал, толкнув второго, со свиным рылом, и тот с рычанием развернулся, но женщина успела поднырнуть под копье с черным крюком и ударила его в живот. Свинорылый темной кучей свалился на орлиноклювого.

Ранд сорвался с места и побежал, ни мгновения не раздумывая.

– Лиа! – закричал он.

Он считал, что она умерла – умерла, покинутая им в этом страшном месте, умерла из-за него. Лиа из Косайда Чарин; это имя ярким пламенем горело в списке, который он мысленно вел.