Корона Меднобородого (СИ)

Теперь волки. Два быстрых шага, левая рука на рукоять сабли и замах от задницы. Показалось, что в глазах местного верфольфа мелькнул страх. Будто бы он попытался ослабить хватку на шее Вольфа и увернуться. Не успел. Росчерк булата — и волчья туша валится на землю, а чуть позже голова разжимает челюсти и плюхается в грязь.

Уф! Друзья взглянули в глаза друг другу, и Вольф даже как-то по-звериному улыбнулся.

Хрясь! Удар дубины переломал Вольфу кости таза. Папильон, расталкивая паникеров, наконец-то добрался до хотя бы одного из врагов. И нисколечко не устал.

Ласка встал между Вольфом и великаном, подняв саблю. Бежать некуда. Вольф еще может перекинуться и выздороветь, если только второй такой удар не размозжит ему голову.

— Стойте! — крикнул Криспен.

— Я его зарежу! — крикнула Оксана.

Она стояла за спиной Криспена, обняв его и уперев нож ему в шею. Остальные зрители с крыльца куда-то подевались.

Папильон остановился, наклонив дубину к земле. Ласка тоже опустил оружие.

— Не вставай между великаном и его добычей! — сказал Папильон в сторону Криспена и замахнулся дубиной.

Ласка никогда специально не замахивался. Батя учил, что замах это пустая трата времени и показ врагу своих замыслов. Какие у великана уязвимые места? Толстый живот, ноги-колонны, массивная челюсть прикрывает шею с жировыми складками. Руки. Надо подрезать ему правую руку, как Василий в Крыму подрезал Вольфу.

Мысли об уязвимости великанов крутились в голове еще с первого взгляда, и Ласка не потерял времени, пока Папильон поднимал дубину на замах. Выпад — и лезвие скользит по внутренней стороне руки чуть выше локтя.

Из руки фонтаном брызнула кровь. Папильон уронил дубину и заорал. Не от боли, а от ярости.

— Прижми! — крикнул Ласка, — Прижми рану!

Но великан не понимал ни по-русски, ни по-итальянски, ни по-немецки, а по французски Ласка совершенно не знал, как понятно выразиться.

Ласка показал жестом, где хвататься, хлопнув правой рукой по левой. Подбежал Наслышка, схватил потерявшего уже с ведро крови Папильона за левую руку и с криком убедил его зажать правую выше раны. Лицо великана побелело, и он, обессиленный, присел на корточки. Вот-вот плюхнулся бы спиной в лужу, но его поддержали. К нему на помощь поспешили женщины.

— Криспен! — хрипло крикнул Ласка, переводя дух, — Где ты, трус!

— Да здесь я, — дрогнувшим голосом ответил Криспен.

Ласка повернулся к нему. Нож Оксаны только что сверкал полированным лезвием в белой руке. Теперь и нож, и рука в крови. Она уколола Криспена, когда Папильон отказался его послушать.

Сломанные ребра, раненая левая рука. Пот заливает глаза, легкие вырываются из груди. Вольф не боец. Во дворе еще добрая сотня врагов. Оксана очень вовремя появилась.

— Я предлагал золото за девку, вы не взяли, — сказал Ласка.

Во дворе толпился народ. Каждый остановился там, где его застали реплики Ласки и Криспена.

— Разошлись все! — крикнул Ласка.

Правда, по-итальянски, но взмахнув саблей. Его поняли правильно и отбежали подальше.

— Теперь отдайте мне Амелию, а золота я не дам нисколько. Еще не хватало просить разбойников, чтобы они приняли деньги.

— Но просил же, — ухмыльнулся Льевр, который не потерял сознание, а сидел на земле, вытянув сломанную ногу,

— Придя в гости, было бы невежливо не попробовать договориться по-хорошему.

— В гости! Невежливо! — раздалось из толпы, — Посмотрите, какой посланник! Да он, может, еще верительные грамоты вручит?

Чернь расхохоталась, как будто посередине двора стоял не воин, об которого обломала зубы гвардия, а шут гороховый.

— Ты не гость, — сказал Криспен, — Тебя сюда не звали, и ты вошел без стука и без разрешения.

— Да надоел ты уже, — сказал Ласка, — Режь его и уходим.

— Ты уверен, что уйдешь? — сказал Льевр, — Мы тебя похороним.

Толпа не по-доброму загудела.

Ласка подошел к нему, опустив руку с саблей, взмахнул клинком снизу вверх и взрезал горло «самому быстрому ножу Парижа».

— Кто-то еще не уверен, что я уйду?

— Он не сопротивлялся! — крикнул Криспен.

— Он не сдался и не просил пощады, — ответил Ласка.

— Пусть уходит! — сказал Наслышка.

Он уже успел нырнуть в толпу и вынырнуть с Амелией.

— Чур, не догонять, — сказал Ласка.

— Я… не… доживу, — сказал Вольф еле слышно.

Амелия подбежала к Вольфу, плюхнулась на колени в грязь и положила его голову себе на бедра.

Ласка направился к второму волку, который с самого начала поймал укол в горло. Оборотни быстро восстанавливались, и волк уже поднимался на ноги.

— Не убивай его, — с усилием повернул голову Вольф.

— Какой ты добрый, — сказал Наслышка.

— Мы с ним одной крови. Не убивай.

Ласка остановился.

— Можешь не убивать? — спросил Наслышка.

— Видит Бог, я совсем не хотел проливать кровь.

— Я не Бог, но я тоже видел, что ты не хотел. Жаль, что меня не послушали.

— Кто это? — спросил Ласка, оглядывая поле битвы и остановив взгляд на жабоголовом.

Из груди жабы торчал кинжал. Вошел на всю длину, а клинок там почти с локоть.

— Ты не знаешь, кто это? — спросил Наслышка.

— Ты про жабу?

— Это Ахупор, сын Меднобородого, если тебе что-то говорит это имя.

— Что может делать принц в такой дыре?