Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было

В 1215 г., как сообщает В. П. Васильев, монголы берут Пекин — столицу Цзиньской империи. Воспользовавшись перемирием (татары не любили жару, и на время летней жары Чынгыз хан прекратил боевые действия), император цзиньцев решил перенести столицу и себя, любимого, в более безопасное место. «…В Пекине оставлены наследник престола и министры для защиты. Но между тем войско, провожавшее императора при переселении, верно не желая расставаться с родиной, возмущается, идет назад и потом передается Чингисхану, который отправляет ему подкрепление, чтобы взять Пекин. Осада длится до следующего года. В это время Цзиньский император напрасно посылал войска для вспомоществования Пекину: они были разбиты (у Бачжоу), и Пекин наконец сдался (1215 г.); к Чингисхану были отправлены найденные сокровища и оставшиеся царицы. Монголы устремились тогда к новой резиденции маньчжурских императоров, за которыми оставались только земли на юг от Хуан-хэ и провинция Шэньси» (там же, 153).

Уже фактически разгромленная империя Цзиньцев продолжала еще долгое время вяло сопротивляться, вплоть до 1230-х годов «Мухури предпринимал окончательное завоевание земель Цзиньской империи, еще остававшихся непокоренными». Впрочем, татары там уже почти не воевали — из китайцев была сформирована огромная монгольская армия в 46 дивизий еще до взятия Пекина. «Помощником Мухури был Шитянь-ни, сделанный тогда губернатором в Хэбэй и главнокомандующим, а Вунинь определен его помощником. Чжурчженьский генерал Яньши передается добровольно монголам с округами… где считалось всего 300 000 жителей. История ясно говорит, что Мухури, по совету Шитянь-ни, запретил своей армии производить своевольства в проходимых ей местах; даже пленные дети и старики были отпущены на свободу. В это время выступает на историческое поприще Елюй Чуцай, потомок Киданьского дома, явившийся ревностным заступником интересов китайской нации» (там же, 155).

Заметим, что и исторические источники, откуда приводит эти сведения В. П. Васильев, также составлены «ревностными заступниками интересов китайской нации». И поэтому, само собой разумеется, что все положительные поступки и решения монголов, которые нельзя было скрыть, совершены исключительно благодаря своевременным «советам» умных и благородных китайцев[148]. Или же, в крайнем случае, значительно менее чем китайцы, но тоже умных и благородных киданей, или же, в персидских источниках — разумеется, персов (85; 86; 87).

Как видим, две первые войны монголов с соседями в Срединной Азии — с тангутами (царство Ся) и с чжурчженями (империя Цзинь) мало похожи на «завоевательные походы монгольских ханов за добычей и рабами», «которые начались сразу же после образования Монгольского государства», когда «в 1211 г. Чингисхан предпринял широкое наступление на Китай и на третий год овладел Пекином». «Многочисленное войско китайских богдыханов, военачальники которого считали себя носителями непревзойденной военной мудрости, оказалось бессильными против быстрых монгольских всадников» (49, 79).

Но все-таки, если учесть приведенное выше описание первых двух войн монголов, напрашивается иной вывод: «многочисленное войско» (правда, в данной войне не совсем «китайских богдыханов»), оказалось бессильным перед непревзойденной военной и политической мудрости Чынгыз хана и его соратников.

Соответственно, так же обстоит дело и с остальными войнами монголов — если присмотреться внимательнее к причинам, по которым начались эти войны и обстоятельствам, при которых они происходили.

Вкратце остановимся на причинах войны с китайской империей Сунн. С бывшими союзниками, южными китайцами, монголы вынуждены были воевать уже после смерти Чынгыз хана. Именно были вынуждены, так как империя Сун выступила инициатором этой войны, «стремясь вытеснить монголов из Северного Китая — земель империи Кинь» (Цзинь) (34, 60).

После совместной победы над империей Цзинь «китайцы потребовали у монголов передачи земель, отнятых у чжурчженей. Попытка договориться кончилась тем, что китайцы убили монгольских послов. Это вызвало длительную войну, перелом в которой наступил лишь в 1257 г.» и, наконец, в 1280 г. «малочисленные монголы победили Великий Китай, объединив те народы, которые не хотели стать жертвой китаизации» (там же, 130–131).

А «следующий удар был направлен на государства Средней Азии» (45, 79). Но об этом чуть ниже — куда и на кого, и кем был направлен первый удар в войне татар с «мусульманским миром» хорезмшахов.

Сначала остановимся на том, что принуждало людей — как китайцев и чжурчженей, например — переходить на сторону татар. То есть, уже не только татар, а представителей (и целые сообщества) других народов, ставших подданными державы монголов и носителями Монгольской идеи.