Корона Ордынской империи, или Татарского ига не было

Подобно кулану, лишившемуся своего детеныша,
Я разлучен со своим детенышем
Подобно разлетевшейся в разные стороны стае уток
Я разлучен со своим героем — сыном

Когда от Чингиз хана изошли такие слова, все находившиеся в ставке эмиры и нойоны[37] встали, выполнили обряд соболезнования и стали причитать» (СМИЗО, т. 2, с. 203–204; «Шажарат ал-атрак, с. 222–224)» (52, 184; также см. 102, 203–204). (Здесь мной приведен перевод с «тюркского» языка на русский язык, изложенный С. Г. Кляшторным, который более точен, в отличие от перевода, данного в сборнике материалов Тизенгаузена В. Г. издания 1941 г.).

Можно сделать вывод, что летописец, зафиксировавший это событие, был объективен и точен относительно того, что потрясенный горем Чынгыз хан выразил свои чувства именно на тюркском языке (точнее, на одном из тюркских языков), и, соответственно, народном ему языке. И после пережитого горя, вызванного потерей уже второго сына[38], Чынгыз хан прожил всего шесть месяцев.

Отметим, что основной текст «Шаджарат ал-атрак», сведения из которого приведены выше, составлен на персидском языке, который был одним из языков международного общения средневекового мира наряду со средневековым татарским.[39] Видимо, также и автор более ранних записок, на основе которых и был составлен «Шаджарат ал-атрак», был послом или просто носителем другого языка, чем тот, на котором говорили большинство из присутствующих в ставке Верховного хана.

И поэтому также оправдано вполне уточнение автором языка, на котором говорили Чынгыз хан и его приближенные: для более «правильного и достоверного» информирования своих читателей автор подчеркивает, что это был именно тюркский язык и приводит дословно высказывание Чынгыз хана в ответ на известие о гибели сына Джучи. И произнесенные Чынгыз ханом слова, приведенные в оригинале автором «Шаджарат ал-атрак», понятны, полагаю, в достаточной степени даже тому, кто знает современный татарский язык, на соответствующем уровне.

Сведения о том, что у монголо-татар Чынгыз хана был свой, то есть татарский язык, уже приводились. И был этот язык знаком и европейцам, именно как татарский. Более того, язык этот был довольно известен в Европе в средние века — например, некоторые (скорей всего, многие) купцы им владели в совершенстве. В подтверждение приведу сведения Марко Поло[40], который описывает встречу его отца и дяди с Верховным ханом Державы Монголов Кубилаем (вторая половина XIII в.):

«ГЛАВА VII. Как великий хан спрашивает братьев о делах христиан.

Спрашивал он их еще об апостоле, о всех делах Римской Церкви и об обычаях латинян. Говорили ему Николай и Матвей обо всем правду, по порядку и умно; люди они были разумные и по-татарски знали» (81) (выделено мной. — Г.Е.).

Также и в записках венгерского монаха Юлиана имеются сведения о том, что язык татарский стал известным не только в Восточной, но и в Западной Европе задолго до поездки купцов Николая и Матвея к хану Кубилаю.

В приведенных ниже цитатах из записок Юлиана описываются путешествия монахов в Волго-Уральский регион в их отчете своему руководству — это тридцатые годы XIII в.

Во-первых, для полноты и ясности вначале необходимо привести следующие сведения Юлиана:

«Сообщалось мне некоторыми, что татары прежде населяли страну, населяемую ныне куманами»[41] (2, 83). То есть, мы можем смело предположить, что язык татар многие куманы должны были знать, соответственно, как и самих татар. Как увидим из следующей цитаты, данное предположение верное:

«Письмо же (татарского хана. — Г.Е.) написано языческими буквами на татарском языке. Поэтому король нашел многих, кто мог бы прочитать его, но понимающих не нашел никого. Мы же, проезжая через Куманию, нашли некоего язычника, который нам его перевел» (там же, 88).

Во-вторых, мы узнаем, что также и среди татар имелись люди, знавшие языки своих европейских и азиатских соседей — близких и дальних: